Часы Мериме

Зеленая и старик оказались авантюристами-рецидивистами «с литературным уклоном». Из тюрьмы их выпустили только год назад. За это время они в Туле продали «охотничьи сапоги Тургенева», в Казани — чучело утки, «подстреленной самим Аксаковым», а в Кишиневе — «две трубки Ильи Эренбурга».

У тетушки они хотели выудить ее «уникумы» в обмен на разные подделки, но, узнав из моей болтовни о двадцати пяти тысячах, затеяли новую аферу.

Тетушке вернули облигацию и самовар. Что делать с деньгами, она еще не решила.

Недавно пришло письмо из Москвы, напечатанное на бланке Союза писателей. Тетушку приглашают приехать для переговоров.

Земной шар тетушка передала Краеведческому музею. Когда я спросил, не жалко ли ей расставаться с ним, она сказала:

— У меня же теперь вся вселенная!

На днях Дина опять привозила Геннадию пирожки, а мне подарила только что вышедший том Пушкинского словаря.

— Дина, — сказал я, принимая книгу, — я учту все, что здесь содержится, и оправдаю твое…

— Да говори же своими словами!.. — воскликнула она. — Не подражай тетушкиному попугаю. Говори, как говорил всю жизнь Пушкин!

— Своими? Изволь! — решительно ответил я. — Дина, я люблю тебя и чертовски рад этому. Я чувствую, как под влиянием этой любви я делаюсь умней, энергичней, смелей и… как бы это сказать своими словами… выше ростом! На всю ноябрьскую стипендию я накуплю хризантем и подарю их твоей маме!..

— Ма-аме?!

— Да, маме, именно маме!.. За то, что она родила тебя!..

У Гриши образовалась уже целая библиотечка. Как умею, я руковожу его чтением. Теперь он уже не возмущается тем, что писатели присочиняют: сказка ложь, да в ней намек — добрым молодцам урок.