Часы пробили полночь

— Вот именно. Вы привезли их от Кэдогана вчера, мы с Бобом Моффетом и Фрэнком все обсудили, после второго совещания вы оставили их здесь — сегодня, в три часа, — а в половине шестого я обнаружил, что они пропали.

— Но, сэр…

— Минуту. Думаю, вы согласитесь, что о приглашении на ужин следует забыть. Я уже сказал Бобу Моффету, что вы нужны мне по делу. Теперь послушайте. Не надо слишком беспокоиться. Чертежи исчезли, но мы их вернем. Это наше внутреннее, семейное дело, и я разберусь с ним по-своему. Но все-таки прошу вас остаться здесь на ночь. Прежняя комната в вашем распоряжении.

Элиот никак не рассчитывал на такой поворот событий.

— Нет, сэр… не могу.

— Вы предлагаете вернуться к Кэдогану и объявить, что чертежи исчезли? Говорю же, я намерен все уладить сам. Я гарантирую — да, гарантирую, — что они будут у меня еще до наступления утра.

Взгляды обоих мужчин встретились. Если между собеседниками и произошел в этот миг поединок воли, внешне это было практически незаметно.

Элиот заговорил первым:

— Вы сказали, это семейное дело. Не уточните?

— Сейчас объясню. Вы передали мне чертежи в половине четвертого в моем рабочем кабинете. В течение трех четвертей часа они лежали в портфеле на столе, и в помещении все время кто-нибудь был. Сам я выходил из кабинета трижды. В первый раз я отсутствовал пять минут. Вы помните, что мы прошли по коридору вместе и встретили главного инженера Брауна, который хотел со мной переговорить? В кабинете тогда находился мой секретарь Альберт Пирсон. Вернувшись, я послал его к Бобу Моффету с некоторыми данными, которые тот запрашивал. Вскоре пришел мой пасынок Фрэнк Амброз, вместе с моим племянником Марком Парадайном. Я отсутствовал примерно четверть часа, а они сидели в кабинете. Когда я вернулся, Фрэнк уже ушел, а Марк собирался уходить. Наконец заглянул второй племянник, Ричард Парадайн. Он ждал в комнате, пока я ходил мыть руки. Придя назад, я забрал портфель и поехал домой, а в половине седьмого открыл его и обнаружил, что чертежи исчезли. Вы спросили, отчего я назвал это «семейным делом». Судите сами: ни у кого, кроме членов моей семьи, не было возможности их забрать.

Элиот пожал плечами.

— А ваш секретарь Пирсон? — спросил он.

Красивые черные брови Джеймса Парадайна приподнялись.

— А вы не знали, что он тоже мой родственник? Дальний, но тем не менее. Нет-нет, неприятность случилась в семейном кругу, и я не намерен выносить сор за его пределы. Вот почему я и позвал вас.

Элиот насторожился.

— Вряд ли я вправе претендовать… — начал он, но Парадайн быстро перебил:

— Хватит! Никакой дерзости я не потерплю. Вы сделаете то, что я скажу, по одной простой причине: мы обязаны вернуть чертежи. Полагаю, скандала вы хотите не больше, чем я. А что касается наказания… не бойтесь. Оно будет… соразмерным.

Воцарилась тишина. Элиот замер. Ему казалось, что он пробыл здесь уже очень долгое время. Он думал: «Что за этим кроется? Что старик задумал, что он знает?» Наконец он спросил:

— Не спешите ли вы с выводами, сэр? В конце концов, портфель находился в вашем доме два-три часа. Может, вы напрасно обвиняете родных? Как насчет слуг?

Джеймс Парадайн откинулся на спинку кресла, сомкнул кончики пальцев и положил руки на колени. Негромко и бесстрастно он произнес:

— Они тут ни при чем, мой дорогой Элиот. Более того, я точно знаю, кто взял чертежи.

Глава 2

Грейс Парадайн вышла из комнаты и немного помедлила, держась за дверную ручку белоснежной рукой, на которой красовалось дорогое рубиновое кольцо. Коридор, где она стояла, был хорошо освещен и покрыт толстым старомодным, но очень ценным ковром, отличавшимся буйством красок — малиновой, ярко-синей, зеленой. Мистер Джеймс Парадайн любил яркие цвета. Мода конца минувшего века не допускала никаких коррективов. Эти цвета господствовали в доме в пору его детства, и с тех пор ничего не изменилось. Если какая-то вещь приходила в негодность, ее заменяли точно такой же, без каких-либо отклонений от шаблона. Все уступки современным вкусам основывались лишь на соображениях практичности. Дом был нашпигован телефонами, повсюду ярко горел электрический свет, комнаты самым приятным образом отапливались при помощи печи в подвале.

Мисс Парадайн отпустила дверную ручку и отошла от двери. Стоя под ярким светом лампы без колпака, она выглядела весьма эффектно. Это была высокая статная женщина, не красавица, но невероятно представительная в своем черном вечернем платье и изящной меховой накидке. На груди у нее мерцала бриллиантовая звезда, а на шее — большое жемчужное ожерелье. Темные волосы, чуть тронутые сединой и стянутые в изящный узел на шее сзади, ниспадали широкими волнами от пробора посредине. Руки и волосы составляли главную прелесть мисс Парадайн. Сестра Джеймса Парадайна после смерти его жены управляла домом вот уже двадцать лет. Сейчас она, нахмурившись, внимательно смотрела в конец коридора. Несомненно, она чего-то ждала и слушала.