Часы пробили смерть

– Поверь мне, этого никто и никогда не сможет изменить! – уверила дочь отца, расцеловала его в обе щеки и ласково погладила по его все еще густым, но уже с сильной проседью волосам. – Я тебя бесконечно люблю и почитаю. И я всегда буду любить тебя, и никто не займет твое место в моем сердце и моей душе!

Лорд Маклауд, глубоко тронутый словами дочери, едва сдержал слезы, уже готовые было брызнуть из его глаз.

– Вот и славно, моя малышка, – проговорил он тихо. – Я отлично знаю, что это беда всех любящих отцов: в один совсем не прекрасный день они оказываются отодвинутыми на задний план.

В глазах сэра Генри вспыхнул озорной огонек, и он хитро подмигнул дочери:

– В свое время я доставил твоему дедушке массу хлопот. И поделом мне будет, если однажды я…

Патриция стремительно прижала свой палец к губам отца, заставляя его умолкнуть.

– Я не хочу, чтобы ты так говорил, – запротестовала она.

– Ты права, моя малышка. Это в высшей степени не по-джентльменски – посвящать тебя в свое прошлое. Мне очень жаль. Это больше не повторится, – обещал отец.

– Желаю тебе и маме приятно провести время, – Патриция деликатно завершила разговор на щекотливую тему.

– Спасибо тебе, малышка, – лорд Маклауд запечатлел быстрый поцелуй на лбу дочери. – Но мне все-таки очень жаль, что ты не поедешь с нами.

В его голосе прозвучало такое искреннее сожаление, что Патриция передумала оставаться в замке и уже открыла рот, чтобы сказать отцу, что поедет с ними, но в этот момент снова зазвонил телефон, лорд Маклауд поспешно взял трубку и начал вести бойкий деловой разговор. Момент был упущен, и Патриция промолчала.

Отец помахал дочери на прощание свободной рукой, не прерывая важный телефонный разговор. Патриция послала отцу воздушный поцелуй и вышла из его кабинета в холл.

Дворецкий Джеймс, ожидавший юную леди у двери кабинета, сразу обратился к ней с вопросом:

– Желаете оседлать вашу лошадь, миледи?

– Нет, спасибо, Джеймс. Я решила не ехать с родителями.

– Как пожелаете, миледи, – покорно ответил Джеймс и удалился в помещение для слуг.

Патриция повернулась и бросила неуверенный взгляд на двери в библиотеку. С одной стороны, ей не терпелось выяснить, наконец, что за мистический спектакль был сыгран сегодня за этими тяжелыми дверями? Но, с другой стороны, она теперь боялась входить в библиотеку одна…

* * *

Леди Анна Маклауд критически оглядела себя, стоя перед огромным зеркалом в инкрустированной перламутром раме красного дерева, и решила, что ее фигура по-прежнему безупречна. «Конечно, – думала леди Анна, – скоро уже не я, а моя дочь будет притягивать восхищенные мужские взгляды, которые до сих пор доставались только мне. Кто знает, может быть, тогда Генри увидит, как время изменило меня, и я перестану быть в его глазах самой прекрасной женщиной в мире? Что ж, с этой проблемой сталкиваются все матери красивых дочерей: на их фоне наша увядающая красота становится все более очевидной и еще сильнее бросается в глаза».

Леди Анна резко повернулась к зеркалу спиной и вышла из гардеробной. На ней был элегантный костюм для верховой езды, который очень шел ей, выигрышно подчеркивая гибкую, как у юной девушки, фигуру и длинные стройные ноги.

Сэр Генри ожидал жену в холле. И когда он увидел, как легко и грациозно она сбегает по ступенькам широкой лестницы, то подумал, что немедленно снова безумно влюбился бы в нее, если бы уже не был влюблен много лет. За долгие годы супружества его любовь к ней не угасла ни на йоту, и сердце клокотало в груди, как в день их первой встречи. Он помнил события того дня до мельчайших подробностей, словно все было вчера. Тогда сэр Генри в первую же секунду понял: это женщина всей его жизни, без нее он никогда не будет счастлив!

«Моя Анна и сегодня так же прекрасна и желанна, как прежде, – думал лорд Маклауд в волнении. – Невозможно сказать, что у нее взрослая дочь, которой столько же лет, сколько было Анне, когда мы с ней встретились. Потрясающая женщина! И за то, что она подарила мне такую прекрасную дочь, я буду до конца жизни носить ее на руках. Я никогда не был бы счастливее, чем сейчас, с моей маленькой семьей! Господи, благодарю тебя за этот щедрый дар!»

Спустившись вниз, леди Анна сразу попала в крепкие объятия мужа.

– Ты выглядишь великолепно, впрочем, как и всегда, моя дорогая! – сэр Генри нетерпеливо привлек жену к себе и прильнул к ее губам.

Это было явным нарушением этикета, но что значит этикет по сравнению с любовью? Держа жену в объятиях, целуя ее нежные губы и вдыхая волнующий аромат ее кожи и волос, сэр Генри почувствовал, как привычно напряглось его тело. Он уже подумал было отложить прогулку и подняться наверх, в спальню, но леди Анна, глаза которой хоть и засияли ярче обычного, легонько оттолкнула мужа, но, чтобы не огорчать его, вернула ему комплимент:

– Несмотря на нашу долгую совместную жизнь, я по-прежнему считаю тебя самым привлекательным мужчиной Шотландии, о котором женщина может только мечтать!