Часы с кукушкой

— Очень вероятно, что он сказал также и «хулиган», — согласился услужливый подчиненный.

— Мне думается, — пояснил директор, — что в его высказывании вместо слова «мошенник» было только «хулиган».

— Нет, нет! В этом можете не сомневаться! Слово «мошенник» я специально несколько раз повторил про себя, чтобы не забыть. Звучала эта фраза полностью так: «Этот мошенник должен попасть за решетку».

Директор тяжело дышал.

— А Загвождзинский? — вспомнил он. — Что тот обо мне болтает?

— Ничего. Загвождзинский в отпуске.

Паджзерек открыл блокнот и начал его просматривать.

— «Старый дурень», — прочитал он, — это я уже вам говорил, это Ковальская сказала. «Хорошо, если его накроют» — это Малиновская. «Сутяга и вельможа» — это сказал Куликовский. «Карьерист» — это тот новый из планового отдела, забыл, как его фамилия. Вот, кажется, все.

Директор тяжело дышал.

— Благодарю вас, пан Паджзерек.

— Не за что, пан директор…

Паджзерек на цыпочках вышел из кабинета. В коридоре, как всегда, беседовали между собой сослуживцы. Приблизившись к ним, Паджзерек сказал с озабоченной миной:

— Наш черт опять не в настроении…

Пляж

Я очень люблю загорать. Нет ничего приятнее, чем удобно разлечься на солнце, лениво предаваясь теплу его лучей. Нынешнее лето я проводил в деревне, с утра уходил в поле и целые дни лежал на пахучем сене или дремал с утра до вечера у речки на раскаленном желтом прибрежном песке. Безоблачная погода оправдывала все надежды, и казалось, что я никогда не пресыщусь солнцем.

Однажды, прогуливаясь вдоль проселочного бездорожья, я случайно напал на уголок, который необычайно порадовал меня. Это был небольшой песчаный пляж, закрытый от ветра густым кустарником.

Особенно порадовало меня присутствие на пляже группы людей, которые, растянувшись на песке, в полном молчании подставляли солнцу и без того уже загорелые, бронзовые тела.

На мой вежливый вопрос, могу ли я воспользоваться пляжем и позагорать в милом обществе, один из них приглашающе кивнул головой, после чего я улегся неподалеку, предварительно намазавшись специальным кремом «Сомбреро».

Чтобы завязать более близкие отношения с моими новыми знакомыми, я предложил им пользоваться без всяких ограничений моим кремом для загара, однако это никого не заинтересовало. Я подчеркнул многочисленные достоинства указанного крема, его способность защищать кожу и в то же время ускорять процесс загорания, нс никто не подхватил эту тему.

Я всегда считал, что загорать в компании куда интереснее, но в атмосфере этого пляжа ощущалась какая-то непонятная скука, видимо, сказывалось переутомление солнечными ваннами, люди стали неразговорчивыми и вялыми. Я несколько раз пытался развеселить общество блестящими шутками, это удавалось, но с трудом и ненадолго. Я интуитивно ощущал, что существует нечто, мешающее этим людям полностью предаваться радостям солнечных ванн и всей душой наслаждаться безоблачной летней погодой.

Я стал каждый день регулярно приходить на этот милый пляж, пытаясь как-нибудь развлечь загорающих здесь мужчин. Я предлагал им различные гимнастические упражнения, всякие забавы и игры на свежем воздухе, но все мои усилия были напрасны. На пляже по-прежнему господствовало непонятное мне безразличие и ничем не объяснимая всеобщая инертность.

В конце недели моего постоянного посещения этого пляжа я обнаружил совершенно неожиданное оживление и даже движение среди загорающих. Настроение особенно улучшилось, когда на горизонте показался небольшой вездеход, быстро приближающийся к пляжу. Из машины вышли какие-то люди, один из них стал вписывать в большой лист бумаги фамилии всех присутствующих. Вскоре в списке оказалась и моя фамилия. Признаюсь, я удивился такому скрупулезному учету отдыхающих, но представляете себе всю меру моего изумления, когда один из прибывших открыл переносную кассу и стал одаривать деньгами всех нас, требуя взамен лишь, чтоб каждый расписался на бумаге рядом со своей фамилией.

Когда все мы уже расписались и вездеход умчался по кочкам, я, переполненный противоречивыми мыслями, спрятав в карман пачку банкнот, спросил одного из отдыхающих, который стоял поближе ко мне:

— Что-то я не могу понять! Оплата за загорание? Оплата за лежание на пляже? Что это за чудесный пляж?

Отдыхающий многозначительно постучал пальцем по лбу и сказал:

— Ты что, спятил? Какой пляж? Не видишь, что ли, мы здесь дорогу строим!..

Беда с фамилиями

«Номина сунт одиоза». Если перевести эту латинскую фразу по ее точному смыслу, она означает: не упоминай имен.

Как-то я написал острый фельетон об одном отщепенце, которому дал вымышленную фамилию Жлобистодольский.

Некоторое время спустя у меня в квартире выключили свет. Когда я отправился с оплаченным счетом в руках к руководителю районной приходной кассы, чтобы выяснить недоразумение, тот посмотрел на меня уничтожающе и сказал: «А я Жлобистодольский».