Часы Судного дня

— А что, если срез заблокирован только от вашего способа перемещения? Может быть, в закрытый срез нельзя попасть только через кросс-локусы? Оль, может быть такое?

— Без понятия, — ответила рыжая, не оборачиваясь. В руке у нее была чашка чая и печенье. — Никто, разумеется, не пробовал.

— Почему? — спросил я автоматически.

Она обернулась и окинула меня презрительным взглядом:

— Потому, что, если мы можем в него попасть, то как мы узнаем, что он закрытый? А если не можем — то как мы узнаем, что он есть?

— Ну да, логично, — ответил ей Артём.

— Так что, если мы доставим вас туда, поможем найти жену и выбраться, — обратился он уже ко мне, — вы отдадите нам костюм? Ведь остальные его возможности вас не интересуют?

— И Андираос в эту сделку входит! — жестко добавила Ольга. — Он наш!

— Какого… — начал было Андрей, но Ингвар пнул его по щиколотке и он, зашипев от боли, замолчал.

— Черт с ним, — сказал я, подумав. Я слишком устал. Пусть вернут мне жену и проваливают в свои бездны.

Ингвар посмотрел на меня с большим неодобрением, но ничего не сказал. Вот ведь жопа какая! Я ведь по сравнению с ним не переговорщик, а чебурашка плюшевый. Почему вообще всё свалили на меня? Я вам тут что, главный? Я огляделся — все смотрели на меня. Как на главного. Вот сволочи. А я так устал…

— Как скоро мы можем проверить ваш метод? — спросил я.

— Зависит от… А впрочем… — Артем достал из кожаной офицерской планшетки какое-то плоское устройство и плотно взялся за него обоими руками. — Оль, какой код репера?

Рыжая покосилась на своего кавалера, как мне показалось, с неодобрением, но всё же нехотя ответила:

— «А-один», несложно ж догадаться.

— Жёлтый? — с удивлением спросил тот.

— Не все там нам рады, — пожала плечами она.

Артем повозил руками по устройству и через некоторое время сказал:

— Через два зеленых, один, правда, транзитный…

— И что это должно значить, черт побери? — голова болела всё сильнее.

— Нужно будет пройти пару срезов, чтобы добраться. Проблем не ожидается, но время займет. Может пару часов, может побольше…

— Тогда мне надо отдохнуть, а то я сейчас сдохну. Да и время уже позднее… Йози, пойдем, попросишь Катерину как-то расположить гостей на ночлег.

Мы вышли во двор и я, схватив его за плечо, тихо прошептал:

— Ни слова никому про то, что на Раскоряке стоят резонаторы. И вообще — отгони её куда-нибудь с глаз долой. Понял?

Йози кивнул, и мы пошли к берегу, где Катерина уже сгоняла детей мыться и спать — за разговорами стало темнеть. Машка радостно побежала мне навстречу и стала рассказывать, какой хороший у нас котик, как он везде залез и всё обнюхал, как она насыпала корм ему в мисочку, и он им смешно хрустел.

— Папа, а ты знаешь, что котиков нельзя гладить, когда они кушают?

— Знаю, милая. Даже меня лучше не трогать, когда я кушаю…

Внезапно вспомнил, что не ел с утра. Неудивительно, что голова разболелась. Взял Мелкую на руки и понес в башню — купать, кормить и спать. От неё приятно пахло морем, солнцем и карамелькой.

Когда начал укладывать, Машка загрустила:

— Мама завтра вернется?

— Не знаю, моя хорошая, может, и не завтра. Но вернется обязательно.

— Я хочу к маме… — и губки надула, и первые слезинки уже блестят в больших небесно-голубых — маминых — глазах.

— Я тоже, милая, я тоже…

Уснули в обнимку, и, хотя Мелкая во сне зверски пинается, мне было всё равно. Наконец-то этот день закончился.

Самый поганый день в моей жизни.

Конец второй книги.