Часы Застывшего Часа

Век Белого солнца продолжался девяносто девять тысяч и еще девятьсот девяносто девять лет. Ему вели отсчет альманды, с тех пор как Нигдарабо впервые взглянул на Яраил. То была эра становления юного мира, расселения первых народов и возникновения древних ныне забытых царств. С исчезновением Нигдарабо на небосвод поднялись его дети: Эсмаид и Эсэтир. Так начался век Желтого солнца. В его первую эпоху — лето Двух солнц — братья освещали Яраил вместе. Но через двадцать две тысячи и еще двести двадцать два года Эсэтир был изувечен и обратился Луной. Тогда началась вторая эпоха века Желтого солнца — лето Эсмаида. Она длится и сейчас и насчитывает уже почти одиннадцать тысяч и восемьдесят девять полных лет.

— Оставь досужие разговоры, — отмахнулся Вулкард. — Конца света ждут каждое тысячелетие, так почему он должен случиться теперь?

— Я хочу ошибиться, а вместе с тем хочу оказаться прав.

— А я хочу дожить до этого дня, — царь с просьбой заглянул другу в глаза.

— Я не убью тебя, — ответил Неберис. — И как друг, советую тебе бежать, — бог красного солнца уже стремится к твоему дворцу.

Глава пятнадцатая. Битва за Бризарион

Скрытые иллюзией вчерашнего дня Елиары вальфрудцы давно стояли у ворот Бризариона, они видели над городом сигнального феникса и терпеливо выжидали. Немногочисленные дозорные этезианцы не знали об их присутствии до последнего момента. Когда вражеская армия вошла в город, они уступили стены без боя. Все они сдались в плен добровольно, не из страха смерти, но по холодному расчету, полагая, что могущество царя защитит город и без их героических жертв.

Маги освещали дорогу армии вспышками света, огнем и ложными лунами. Белые и желтые сферы, поднимаясь в воздух, разгоняли ночь. Вальфрудцы не таились и не искали укрытий, подобно противникам полагая, что сила на их стороне. Из двадцати тысяч вальфрудских воинов две тысячи были конными, и вполовину меньшей конницей располагал их враг. В противостоянии на открытой местности это дало бы им серьезное преимущество, но в тесной городской среде ценность всадников значительное снижалась. Не слишком полезными внутри стен становились и лучники. Ночь, даже частично разорванная колдовским светом, заметно снижала их обзор. Лучники не могли атаковать из арьергарда, не боясь ранить союзников, а переходя в авангард, оказывались легкой добычей притаившихся в жилых домах вражеских солдат. Если же они занимали крыши, то неизбежно принимали удары этезианских стрелков и магов. Конечно же, эти предсказуемые вещи были учтены опытным полководцем еще до начала боя. Почти все лучники взялись за мечи уже за стенами, а коннице было приказано не уходить далеко от основных сил. Всадники выступали в роли разведчиков, провоцируя и выманивая врага. За время продвижения по царству к основному войску Благомира примкнули семь тысяч крестьян; они использовали то оружие и доспехи, какие по дороге к столице отбирали у поверженных этезианских солдат.

Сам Благомир, давно не молодой, но еще крепкий воин возглавлял армию верхом. Его тело закрывал Бронзовый Оплот — окантованная золотом магическая кираса. Она не могла быть повреждена обычным оружием и защищала владельца от воздействия простой враждебной магии. Кираса давала Благомиру нечеловеческие выносливость и силу, в ней он мог поднять лошадь над головой и никогда не уставал. Остальные доспехи воеводы также были выдержаны в ее стиле, хотя и не предоставляли столь значительной защиты.

Для своего лучшего воина Увалир не пожалел и волшебного оружия. Одной рукой воевода удерживал гигантский двуручный Ошеломитель. Этот бронзовый цельнометаллический молот имел огромную сокрушающую силу, он сминал самые прочные латные доспехи и раскалывал ростовые щиты. Но даже если удар Ошеломителя не приносил противнику смерти, то неизбежно сбивал его с ног и оглушал.

Необычной была и чубарая кобылица Благомира Агиса. Ее пышная серебряная грива и длинный хвост ярко сверкали в темноте, служа солдатам ориентиром. Белый торс кобылы усеивали многочисленные черные пятна, словно комья земли прилипли к ее бокам. Из ее головы торчало два тонких острых рога. Внешность указывала на происхождение Агисы от водяных лошадок келпи. Эти создания обитают во многих водоемах, зимуют подо льдами, а в теплое время пасутся на берегах. Размерами они крупнее обычных лошадей и еще больше превосходят их силой. К людям они недоброжелательны. Нередко они лишь притворяются покорными, но, когда их седлают, несут к воде наездников и пытаются их утопить. Редко кому удается обуздать келпи, но уж если они приручены, то будут верно служить человеку до его самой смерти.