Часы Застывшего Часа

Насколько Толус был велик по человеческим меркам, настолько же толстым оказался Улзум. Он вышел в просторном парчовом халате, но никакая одежда не могла скрыть его толщины. Опирался он сразу на две палки, и тогда его жирные руки тряслись от создаваемого напряжения. Распухшие ноги заваливались вовнутрь крестом, соприкасаясь коленями, на коленях расплывалось тестом огромное вислое брюхо. Шея Улзума терялась в многочисленных складках под подбородком, и как именно голова крепилась к туловищу, можно было только предполагать. В жирном месиве, которым являлось лицо Улзума, утопали бесцветные глазки. Рот казался неправдоподобно маленьким, а прижатые уши непонятным углублением щек. Глядя на городского голову, Язар не усомнился в его магическом таланте, ибо не мог найти другого объяснения тому, что существо перед ним по-прежнему живо, способно находиться в вертикальном положении и даже связно говорить.

Все взгляды обратились к голове. В одних читались насмешка и презрение, в других затаенный страх. И только храмовники не проявляли интереса к голове, равно как и к его выступлению.

— Ужасная, ужасная трагедия! — в отсутствие еды жевал слова Улзум, а по его лысому лбу, несмотря на холодное время, катился пот.

— Если отнять у него одну палку, он покатится, как мячик? — хихикнула одна девочка неподалеку. Родители в ужасе зашикали на нее.

— Глупенькая, это посох! Помалкивай, а то голова тебя в лягушку превратит!

Язар продвинулся к началу центрального кольца, чтобы лучше видеть и слышать происходящее. Солдаты ему не препятствовали, а многие, узнавая, приветливо кивали. Среди жрецов Лиады он заметил Иварис; она скрестила руки на груди и откровенно скучала.

— Триста двадцать один бесстрашный муж Золотаря, заботливая мать, невинное дитя и его преданный пес, — продолжал нечленораздельно булькать голова. В этот момент сквозь толпу просочился юркий человек и что-то ему шепнул. — Два верных пса, — поправился голова. Снова человек шептал ему на ухо. — Один пес, два петуха. — Улзум вскинулся, широко открыв слипающиеся глаза. — Я тебя… — он попытался погрозить кулаком, но, лишившись опоры, накренился и едва не упал. Сквозь толпу просочились еще двое. Они выровняли голову, подставили под его руку оброненный посох и также незаметно скрылись. Улзум противно откашлялся и продолжил. — Многие доблестные воины пали сегодня. Они отдали за нас свои жизни, за наши семьи и наши дома. Скорбь наша безгранична, — он закрыл глаза и уронил голову на грудь. Затянувшаяся пауза начала вызывать у собравшихся известные подозрения. — Но мы должны быть сильными! — вскинув голову, резко продолжил Улзум. — Ибо тролли вернутся! Эти беспощадные чудовища не остановятся, пока не опустошат наш город! Или пока не погибнут сами, — он вновь выдержал паузу, обращая внимание к своим последним словам. — И милостью нашего всеблагого царя Вулкарда тролли падут! Не тревожьтесь, добрые граждане, доверьтесь своему голове и своему царю. Войско Бризариона уже движется в Золотарь. Совсем скоро Ведьмин лес будет очищен от этих тварей! Слава царю Вулкарду!

— Слава царю Вулкарду! — единогласно голосили солдаты.

— Слава царю, — робко вторил народ.

Храмовники продолжали молчать.

Окончив речь, голова удалился из круга. Передвигался он невероятно медленно, раскачивался, как ребенок, и при каждом шаге дрожал. Он не стал дожидаться самого сожжения, и люди украдкой посмеивались, что голова почувствовал резкий приступ голода.

Следующим в центр круга вошел Табрак.

— Жители Золотаря: этезианцы и бризарцы! Не важно, кем были мы при рождении, но прежде всего мы были и остаемся людьми. Мы поклоняемся разным богам, мы зовемся разными именами. Надеюсь, эти ничтожные отличия не помешают нам объединиться против общего врага. Этот враг гораздо могущественней любого из нас по отдельности. Но наша сила в многочисленности и сплоченности. Жители Золотаря, бризарцы. Сейчас я обращаюсь только к вам. Наш заботливый царь Вулкард велел мне и моим солдатам беречь ваши семьи. Но мы не справились. Простите нас, — он низко поклонился. — Простите, что не сражались яростней, простите, что позволили троллям пройти частокол. Добрые жители Золотаря. Вы предоставили нам кров, как своим братьям, вы кормите нас подобно радетельным матерям. Мне стыдно, но я вынужден просить вас о новой и еще большей услуге. Встаньте в один строй вместе с нами, выходите на защиту наших общих стен. Пусть те из вас, кто желают разделить со мной эту ношу, приходят в казармы. Мы найдем для вас оружие, мы обучим ремеслу воина и в бою всегда подставим надежное плечо, — Табрак поклонился во второй раз и вернулся на место.