"Чатос" идут в атаку

В Лос-Алькасаресе полностью собравшуюся группу Ивана Девотченко приняли специально для этого прилетевшие Птухин и Агальцов. Светловолосый подтянутый генерал, носивший испанское имя Хозе, меньше всего был похож на уроженца Пиренейского полуострова. Пожалуй, худощавый, подвижный коронель Мартин больше походил на испанца.

Здесь же летчики, к своей радости, встретили многих пассажиров «Кооперации»: Ивана Гусева, Виктора Годунова, Платона Смолякова, Евгения Соборного, Ивана Панфилова, Андрея Микуловича. Они познакомились еще по пути во Францию, но после Гавра те словно в воду канули.

После того как добровольцы представились командованию, завязался разговор.

Комиссар рассказал о положении на фронтах, о только что закончившемся Брунетском сражении. Потом заговорил об испанцах.

— Это трудолюбивый и храбрый народ, — говорил Агальцов. — Они добры, знают цену мужеству, презирают трусов. У них есть чему поучиться. — С большой похвалой отозвался он об испанских летчиках: — В бою они надежные товарищи. Иногда не хватает выдержки, но это простительно: большинство их — молодые пилоты. Дерутся с противником отчаянно. Вам следует ознакомиться с географией страны, — продолжал комиссар, — с особенностями полетов в каждом районе. Нам приходится здесь маневрировать. Сегодня ваша эскадрилья может находиться под Теруэлем, а завтра обстановка заставит перебросить ее под Сарагосу или Уэску.

Птухин рассказал летчикам о самолетах противника, о появлении на Центральном фронте нового истребителя «Мессершмитт-109». Не умолчал о трудностях, о потерях.

— Здесь вы встретите сильного и коварного врага, — говорил он. — Рассчитывать на легкие победы не следует. Тот, кто с пренебрежением будет относиться к противнику, много не налетает. Готовьтесь к тому, что в день придется совершать по шесть — восемь, а иногда и больше вылетов. Нагрузка на каждого из вас ляжет колоссальная. Главное — не забывайте, чему вас учили на Родине. Жизнь показала, что наши, советские летчики ни в чем не уступают разрекламированным фашистским асам — закончил беседу Птухин.

Началось распределение вновь прибывших по эскадрильям.

Надо сказать, что к этому времени в руководстве советскими летчиками-добровольцами произошли изменения. Евгений Саввич Птухин стал главным советником командующего авиацией республики; вместо него командиром истребительной авиагруппы был назначен Циан Еременко. Эскадрилью И-15, которой до этого командовал Еременко, стал водить в бой Анатолий Серов.

В эскадрилью Серова и получили назначение Евгений Степанов, Никита Сюсюкалов, Семен Евтихов, Михаил Котыхов и присоединившиеся к ним в Лос-Алькасаресе Григорий Попов, Виктор Кустов и Алексей Горохов. Их путь лежал на Арагонский фронт, на аэродром Бахаралос, куда перебазировалась эскадрилья из-под Мадрида после завершения Брунетской операции.

Старшим группы Птухин назначил Степанова.

— До аэродрома довезет и отправит вас на Бахаралос наша переводчица Соня[23]. Прилетишь, Серову ореликов представишь — на этом твое старшинство и кончится. Желаю удачных полетов — прощаясь, сказал Птухин.

Жаль было расставаться с Иваном Девотченко, который получил назначение в эскадрилью И-16, базировавшуюся на аэродроме Каспе.

— Не журитесь, хлопцы, назначаю вам встречу в воздухе, — шутил Иван.

Разговор прервала миловидная молодая женщина. Большие, чуть навыкате глаза, коротко остриженные темно-русые волосы.

— Салут! Кто из вас Слепнев?[24] — она остановила взгляд на солидном Девотченко.

— Вот он, камарада сеньорита, — указал Иван на Евгения Степанова.

— Мне поручено отвезти вас на аэродром, — обратилась она вновь к Девотченко. — Вы готовы?

— Это их отвезете. Лично я пока остаюсь здесь. Так что до побаченья, камарада сеньорита.

— Должна вас разочаровать: через полчаса мы улетаем на Арагонский фронт.

— Кто это «мы»?

— Генерал Хозе, коронель Мартин, Кутюрье и я. Зовут меня Соня, я переводчица штаба авиации.

— Ну что ж, значит, встреча откладывается. Салут, камарада сеньорита.

— Желаю вам всего хорошего. Быстрее учите испанский.

Забегая вперед, нужно сказать, что Иван Девотченко довольно быстро освоил испанский язык. Больше того, к изумлению друзей, он своего механика Фернандо обучил украинскому. Летчик и механик прекрасно понимали друг друга. А Соня при встречах всегда напоминала Ивану:

— Ну, как дела, камарада сеньорита?

В ответ Девотченко скрещивал два указательных пальца. Это означало, что еще один фашистский самолет попал в перекрестие прицела его истребителя.

На аэродроме ждал подготовленный к вылету «драгон».

Виктор Кустов с сомнением посмотрел на довольно поношенную машину.

— Как же мы на нем без парашютов полетим? Командир догадался, о чем говорит «камарада русо».

— Но парашют! Нет парашюта! — ответил он.

— Они парашютами не пользуются, когда летают с пассажирами, — пояснила Соня.

— Видно, ходит машина, если экипаж не волнуется. Пошли, ребята, — Евгений вслед за испанцами поднялся в раскаленную от солнца пассажирскую кабину.