"Чатос" идут в атаку

В полдень 8 июля с постов воздушного наблюдения находившемуся на «телефонике» Птухину стали докладывать о подходе к Мадриду более трех десятков «фиатов».

— Одни? Без бомбовозов? — переспросил Птухин.

Кутюрье, принимавшего доклады постов.

— Одни.

Птухин посмотрел на часы.

— Через три минуты должен подойти Еременко, — сказал он, провожая взглядом разворачивавшиеся над ними «москас» Лакеева, у которых истекало время патрулирования.

— «Чатос»! — тут же громко доложил офицер-испанец, находившийся на площадке «телефоники».

Над Северным вокзалом, оттянутые уступом назад, эшелонированные по высоте, показались звенья эскадрильи Ивана Еременко.

— Что за строй? — удивился Кутюрье.

Генерал Хозе не успел ответить. С запада появились «фиаты». Два верхних звена И-15 с ходу врезались в клин фашистских машин. Сразу вспыхнул один «фиат».

— Хорошее начало!

Птухин приложил к глазам морской бинокль. В окулярах завертелся плотный клубок истребителей.

Бой начал оттягиваться к Королевскому театру и площади Пуэрта-дель-Соль. Теперь и без бинокля были видны все перипетии воздушной схватки.

Над театром «чатос», те, что шли ниже основной группы, сбили еще одну фашистскую машину. И тут загорелся И-15. Республиканский истребитель с креном прошел над «телефоникой». Было видно, как летчик скольжением пытается сбить пламя. Два И-15 поспешили на помощь товарищу и отогнали заходивший на него в атаку «фиат». Горящая машина, снижаясь, развернулась к северной окраине Мадрида.

За спиной генерала раздался гулкий взрыв. Разваливаясь на куски, на центр города падал еще один расстрелянный «фиат». Но, несмотря на потери, фашисты не выходили из боя.

— Неспроста они так на рожон лезут. Пакость, что ли, какую-нибудь готовят? — проговорил Евгений Саввич.

То, что самолетов противника в два с половиной раза больше, чем республиканских, Птухина не удивляло. К этому он привык. Насторожило его упорство, с которым дрались фашистские пилоты. На всякий случай он приказал поднять в воздух с Барахаса эскадрилью Александра Минаева и подготовить к взлету с Алькалы-де-Энарес И-16 Лакеева.

Ожесточение схватки нарастало.

Подошли И-16 Минаева. Птухин облегченно вздохнул: теперь силы равны.

Стремительным ударом «москас» оттеснили «фиатов» к Каса-дёль-Кампо. Бой продолжался над территорией, занятой мятежниками.

Эскадрилья Еременко, пройдя над западной частью города, развернулась к центру Мадрида.

— Внимание! — громко крикнул Кутюрье.

Разговаривавший по телефону со штабом авиагруппы Птухин бросил взгляд по направлению его руки. Со стороны солнца в отвесном пике неслись тонкофюзеляжныe остроносые машины. «Мессеры»? Генерал с силой сжал поручни ограждения площадки. Чем-то зловещим веяло от этих светлых, с хищным профилем машин. Птухин знал, что еще в мае фашисты стали применять «мессершмитты» на Северном фронте. Но здесь, над Мадридом, «мессеры» раньше не появлялись. Значит, после вчерашней разведки противник решил показать, чего стоит Me-109, прошедший «акклиматизацию» на севере.

Несмотря на внезапность нападения, республикансккие летчики не дрогнули. Верхнее звено И-15 длинными пулеметными очередями разрушило компактный строй фашистов. «Мессершмитты» веером разошлись в разные стороны. Первая атака фашистов сорвалась.

Сжавшись в единый, ощетинившийся огнем комок, «чатос» вступили в бой. В этот момент к Мадриду подошла эскадрилья Лакеева. Она с ходу атаковала противника…

В небе началось такое столпотворение, что Птухин уже не мог разобрать, где свои, где чужие машины.

Имевшие светлую окраску «мессершмитты» моментами были совсем незаметны на фоне голубого неба.

Тяжело настоящему воздушному бойцу наблюдать с земли, как в небе дерутся с противником твои товарищи. Генерал Хозе сознавал, что в эти минуты над Мадридом шла борьба не только техники и искусства пилотажа. В этом бою проверялась моральная стойкость республиканских летчиков, их умение навязать свою волю противнику. Он знал многих, кто в этот момент сидел в кабинах истребителей. И верил в них.

В стороне от «телефоники» с диким ревом пронесся объятый огнем самолет. Птухин впился глазами в падающую машину. В лучах солнца сверкнула светлая полировка — это был «мессершмитт».

И тут же крутым разворотом другой «мессер» зашел в хвост выходящему из атаки И-15. «Конец парню», — мелькнуло в голове у Птухина. Но шедший слева и выше «чато» вдруг резким маневром, едва не опрокинувшись на спину, в какой-то миг оказался в хвосте у фашистского истребителя. Брызнули очереди пулеметов.» Окутавшись дымом и теряя высоту, «мессер» понесся на запад.

Все произошло так быстро и неожиданно для Птухина, что он опомнился только, когда услышал возглас испанского офицера:

— Браво,»чатос»!

Бой достиг наивысшего напряжения. Гигантская карусель, расцвеченная пулеметными трассами, крутилась в небе.

За боем наблюдали и мадридцы. Год войны научил жителей города хорошо разбираться в типах своих и фашистских самолетов. И при каждой победе республиканских летчиков улицы города оглашались ликующими возгласами.