"Чатос" идут в атаку

— Вижу танки и бензоцистерны. Вытянулись километра на два вдоль лощины, — доложил наблюдавший за землей в бомбоприцел Душкин.

— Бросаем с ходу?

— Доворот влево пять градусов. Так держать! На боевом!

Сенаторов, прекратив маневр, вывел бомбардировщик в прямолинейный полет. Ровно гудят моторы. С знакомым треском рядом рвутся зенитные снаряды. Палец штурмана на боевой кнопке.

— Сброс!

Бомбы сорвались с замков.

— Сброс!

Следом за ведущим бомбят остальные экипажи.

— Сброс!

— В цель! — радостно кричит Мирек.

Внизу бушует огонь. Можно уходить.

Но тут произошло непредвиденное.

Из-под нижней кромки облака выплыли звенья фашистских бомбардировщиков «Савойя-Маркети-81». Сенаторов сразу понял: связанные боем республиканские истребители не смогут помешать бомбовозам прорваться к Бельчите. Что делать? Он хорошо знал маневренные и скоростные возможности своего СБ. И принял дерзкое решение: атаковать фашистов.

Когда двенадцать республиканских бомбардировщиков устремились навстречу «савойям», прикрывавшие их «фиаты» шарахнулись в сторону. Врезавшись в боевой порядок фашистских бомбовозов, республиканские летчики огнем турельных и штурманских пулеметов разметали их строй.

Сенаторов атаковал одну из «савой». Его СБ нырнулпод фашистский бомбовоз, и Душкин и Мирек пулеметными очередями как кинжалом распороли замасленное брюхо бомбардировщика. Вслед за командиром атаковали противника экипажи Владимира Шевченко, Петра Архангельского, Федора Пушкарева и другие.

Форсируя моторы и сбрасывая бомбы на свои войска, фашисты стали уходить.

Когда эскадрилья Сенаторова села в Лериде, Душкин сказал комэску:

— Если рассказать истребителям, как мы на «савой» в атаку ходили, трепачами назовут. Как думаешь?

Комэск промолчал. А штурман, любивший дисциплину, добавил:

— Как еще Хозе на это посмотрит? Не попало бы нам.

Сенаторов устало улыбнулся:

— Эх, Иван! Не знал бы я всех достоинств нашей «катюши», разве решился бы на атаку? И успокойся. За такие дела, штурман, не ругают. Это я уж, поверь, точно знаю…

Заметив подходящие к Бельчите резервные эскадрильи, Еременко облегченно вздохнул. Время нахождения в воздухе республиканских истребителей истекало. Многие летчики израсходовали боеприпасы. Кончалось горючее. Но они не выходили из боя.

На самолете Еременко отказало оружие. Последние десять минут пришлось резким пилотажем уходить от наседавших фашистских истребителей. Пристроившийся к нему Антонио Ариас из эскадрильи Сарауза отгонял фашистов от машины командира авиагруппы. Вместе они вышли из боя.

В первые минуты, когда в небе все перемешалось, Еременко обеспокоенно думал о молодых испанцах, впервые попавших в такую сложную ситуацию. Но его опасения оказались напрасными. Первые два «фиата» были сбиты как раз пилотами Мануэля Сарауза. Смелые атаки летчиков истребительной авиагруппы смешали ряды фашистов, и им пришлось позабыть свой план единовременного массированного удара по позициям республиканцев.

Заходя на посадку в Каспе, Еременко тревожно осмотрел стоянки. Отсутствовало несколько И-16.

Зарулив истребитель, командир авиагруппы увидел, что к нему бегут только что севшие Мануэль Сарауз и Иван Девотченко.

— Еще ни разу столько машин в небе не видел, — забасил Девотченко, вытирая платком бритую голову.

— Многовато, — согласился Иван Трофимович. В его ушах еще стоял звенящий гул моторов.

— У меня сбит Эмилио Эррера. И не вернулся Вилкин, — глядя на Еременко запавшими от перегрузок глазами, доложил Сарауз. — Мы пытались прикрыть Змилио. Он держался до последнего. Самолет весь в пламени, а они бьют и бьют. Эррера выпрыгнул. Поверите? Не человек, а ком огня падал вниз. Так и не раскрыл парашюта, — печально закончил Сарауз.

— Остальные все целы? А Вилкин что?

Вопрос Еременко остался без ответа.

— В чем дело, Мануэль? — Еременко с недоумением смотрел на совершенно растерявшегося Сарауза.

Вместо ответа тот вытянул руку по направлению к и взлетно-посадочной полосе. Еременко обернулся и невольно присвистнул. На Каспе садился «фиат»; вслед за ним планировал И-16.

— Вилкин? — крикнул Сарауз.

Фашистский истребитель уже бежал по полосе.

Все это было так неожиданно и неправдоподобно, что никто из находившихся на аэродроме в первую минуту даже не двинулся с места.

Окончив пробег, «фиат» остановился. Заходивший вслед за ним на посадку И-16 вот-вот должен был коснуться колесами земли. Остальное произошло в считанные мгновения…

Рыкнув мотором, «фиат», как ужаленный, рванулся вперед и пошел на взлет. И тотчас же пилот И-16, дав мотору полный газ, устремился вслед за «фиатом».

— Ах ты, сволочь! — бросаясь к своему самолету, закричал Девотченко.

Было ясно, что в суматохе боя итальянец заблудился и не понял сначала, что садится не на свой аэродром.

Вилкин догнал «фиата» и колесами неубранного шасси начал прижимать его вниз. Фашист рванулся в сторону, но молодой испанец преградил ему путь короткими трассами.