Чаттертон

– Да? – проговорил он очень спокойным голосом. Он стал слушать, и через минуту уголки его губ опустились; для Вивьен он изобразил на лице тревогу. – Вы хотите сказать? – Он оторвал от пола одну ногу и, некоторое время подержав в воздухе, снова опустил. – Понимаю. – Он сел на стол. – В самом деле? – Он встал и выполнил несколько танцевальных па, не прекращая все это время широко раскрытыми глазами смотреть на Вивьен. – Это правда? Он улегся на ковер, прижимая телефонный аппарат к груди. – Разумеется, я держусь прежнего мнения. – Он стал брыкать ногами в воздухе, и Вивьен наблюдала за ним с изумлением. – Мне бы хотелось, чтобы вы предъявили свои доказательства! – Он с трудом полуприподнялся с пола. – Договоримся на три часа? – Потом, обессилев от бесплодных попыток, он снова рухнул на ковер и положил телефон рядом с ухом. – До свиданья. – Минуту он лежал совершенно неподвижно, а потом сказал в потолок: – Сэдлер уверяет, что мои Сеймуры фальшивки. – Через несколько секунд он прибавил: – Считай, что я этого не говорил, Вивьенна. – Потом он зевнул и заложил руки за голову. – Ты бы позвонила нашему другу, мистеру Стюарту Мерку, и попросила тоже зайти сюда в три часа.

Клэр собиралась войти в комнату, но в изумлении застыла на пороге.

– Что это с Головой? – спросила она у Вивьен, как будто лежачее положение Камберленда вывело его из орбиты обычного разговора.

– Голова, – ответил Камберленд, – ждет свою Саломею. Ты подашь ей блюдо, когда она явится?

* * *

Ровно в три часа Клэр ворвалась в кабинет Вивьен и прошептала:

– Это он! Это гроза школы!

Сэдлер остановился посреди галереи; вытянув руки по швам, он смотрел прямо перед собой (за эту нарочитую воинскую выправку его даже прозвали «полковником»), и он все еще стоял по стойке «смирно», когда к нему подошла Вивьен.

– Сэдлер, – коротко представился он, неподвижно глядя на стену за головой Вивьен. Она повела его к кабинету Камберленда, и ему потребовалось заметное усилие, чтобы переместить взгляд на пятнадцать градусов к востоку: а именно, по направлению к двери Камберленда. Войдя в комнату, он продолжал глядеть в ту же точку на воображаемом компасе. – Сэдлер, – произнес он еще раз.

Камберленд слегка поклонился и затянул потуже узел галстука, Мейтленд стоял по стойке «смирно» и заливался краской, Стюарт Мерк сидел развалясь на стуле и улыбался.

– Может быть, – сказал Камберленд, – вы присядете? Если хотите.

Сэдлер опустил глаза на Камберленда.

– Эти картины – фальшивки.

– Тут, я вижу, не до взаимных вежливостей. – Камберленд мрачно посмотрел на посетителя. Вивьен стояла в дверях, не зная, остаться ли ей, но тут он повернулся к ней бородавкой, и она закрыла дверь. – Надеюсь, вы знаете Стюарта Мерка, – продолжал он любезным тоном, – который был у Сеймура помощником. – Он сделал особый нажим на последнем слове.

– Знаю Мерка.

– Так вот, мистер Мерк, который был помощником Сеймура, заверяет меня, что эти картины абсолютно подлинны.

Сэдлер скосил глаза в сторону Мерка, и тот сделал ему легкий знак рукой.

– Он ошибается.

Мерк рассмеялся.

– В самом деле? – Он достал сигарету, но забыл ее зажечь. – Я не ослышался?

– Эти Сеймуры – не подлинники.

Мерк некоторое время помешкал, отыскивая спичку и зажигая ее, а остальные наблюдали за ним.

– Я бы сказал так. Они не меньшие подлинники, чем все его прочие картины последнего периода. – Он выпустил колечко дыма к потолку и снова привалился к спинке стула.

Сэдлер продолжал упорно смотреть на него.

– Я двадцать пять лет был дилером Сеймура.

– Ага.

– Я знаю все его работы.

– Я тоже.

– Он делал фотоснимки всех своих картин.

– Знаю. Это я их фотографировал.

Теперь они оба смотрели в глаза друг другу.

– Это фальшивки.

Мерк рассмеялся.

– Да кто же может сказать, где фальшивка, а где подлинник? Вы уверены, что знаете разницу?

Сэдлер заметно напрягся, и какое-то время его взгляд, казалось, не мог ни на чем сфокусироваться.

– Я знаю то, что я знаю.

– Ах вот как. И что же вы знаете? – Внезапно Мерк оживился; он затушил сигарету и, отлепившись от спинки стула, подался вперед. Потом он засмеялся и снова откинулся назад. – Знали ли вы, например, что Сеймур страдал от артрита в пальцах?

– В пальцах… – Сэдлер смотрел прямо перед собой.

– А знали ли вы, что он не мог держать в руках даже газету, не говоря уж о кисти? – Сэдлер попытался посмотреть в сторону Мерка, но не сумел, а Камберленд между тем барабанил пальцами по своему гладкому полированному столу, как будто играя на пианино. – А знали ли вы, что он пребывал в отчаянии, что он не хотел больше писать никаких картин, что он хотел умереть? – Мерк сделал паузу. – Вы ведь знали это, правда?

– Я не понимаю… – начал Сэдлер.

– Ах, вы не понимаете. – Мерк снова подался вперед. – Не понимаете того, что прямо-таки кричит о себе у вас на глазах. Вы не понимаете, что это я написал все последние картины Сеймура.

Наступило гробовое молчание, и Мейтленд услышал звуки дрели, доносившиеся с улицы рядом с галереей.