Че Гевара

Вскоре Соединенные Штаты прекратили ввоз и переработку на Кубе нефти. В ответ правительство Кубы взяло на себя управление заводами «Стандард ойл» и «Тексас компани». Следом за нефтяной началась сахарная война. Североамериканская сторона давно уже грозила, что пересмотрит свое отношение к сахарной квоте, то есть к количеству сахара, которое США покупали на Кубе ежегодно. Че Гевара недооценивал эту угрозу: «Сахарную квоту невозможно ликвидировать, потому что Куба является самым крупным, эффективным и дешевым поставщиком Соединенных Штатов… Дарованные нам североамериканцами надбавки к мировым ценам говорят лишь об их неспособности производить дешевый сахар».

Действительность показала, что эти расчеты, мягко говоря, неверны. Президент Эйзенхауэр сократил сахарную квоту на 700 тысяч тонн. В ответ правительство Кубы национализировало все находившиеся на острове североамериканские предприятия и банки.

В сущности, этого Че Гевара и добивался. На пути к полному переходу всей кубинской экономики под его контроль оставалось сделать только один шаг. И этот шаг был сделан 13 октября 1960 года, когда правительство экспроприировало всю собственность национального капитала. В тот день Че Гевара смог по достоинству оценить эффективность комитетов защиты революции, оперативно и четко организовавших массовое шествие через всю Гавану. Участники шествия наклеивали на двери магазинов и на ворота предприятий бумажки с надписью «Национализировано» и, ликуя, с песнями и танцами двигались дальше. Так, в глазах городской бедноты, не зараженной вирусом собственности, торжествовал социалистический идеал: «Пришел команданте – и велел их прикрыть».

В конце октября во главе экономической миссии Кубы Че Гевара отправился в Москву: решение Эйзенхауэра о сахарной квоте требовало симметричного ответа. Нужны были гарантии на случай неожиданности, за ними Гевара и поехал в Москву.

Никита Хрущев дал интервью директору кубинской газеты «Революсьон», в котором, в частности, сказал: «По нашим расчетам, мы перегоним США по производству основных видов продукции на душу населения в 1970 году, то есть через десять лет. По подсчетам экономистов, в 1980 году мы будем производить продуктов на душу населения в сравнении с США значительно больше, чем они». Кубинского журналиста, принявшего к сведению этот прогноз, интересовало тем не менее другое: «Империалисты утверждают, что заявление советского правительства о возможности применения ракетного оружия в случае вооруженной агрессии против Кубы имеет чисто символическое значение…» На это Хрущев, прекрасно понявший вопрос, ответил уклончиво: «Хотел бы, чтобы такое заявление, которое делают враги кубинской революции, было чисто символическим…» На приеме в Кубинском посольстве в Москве Че Гевара многозначительно повторил: «Никита Сергеевич Хрущев выступил с символическим предупреждением…»

Встречали Че Гевару без особых почестей, которые позднее оказывались Фиделю Кастро. Однако Куба уже стала нашей всенародной любовью. Че Гевара приписывал такое отношение сознательности и должной политической подготовке: «Поражает глубокое понимание насущных проблем человечества и высокий уровень политической подготовки всех без исключения советских граждан. Мы в этом убедились, поскольку повсеместно, на улицах, на фабриках и в колхозах, где мы бывали, нас сразу же узнавали и народ обращался к нам… В течение пятнадцати дней мы буквально купались в море дружбы… Трогательно было видеть, как незнакомые люди узнавали нас по бородам – или по тому, что напоминало бороды…»

За советской любовью к Кубе пряталась тоска по поруганным революционным идеалам. Последняя искорка мировой революции – такой была Куба для советских граждан.

«Кубе, кроме того, – рассказывал Че Гевара, – оказана была чрезвычайная любезность, которую лично я никогда не забуду: как глава делегации я был приглашен в президиум на параде и демонстрации 7 ноября – туда, где стояли только главы социалистических государств и члены Президиума Верховного Совета, иначе говоря, 20–25 человек. И там, когда люди нас узнавали (потрясающе, что в этой стране столько знают о кубинской революции), раздавались оглушительные крики, славящие Кубу. Возможно, это был один из самых волнующих моментов нашей поездки». Так рассказывал Че Гевара кубинским телезрителям об октябрьских праздниках.

«Развитие всех народных сил в этой стране, напористость, которую они проявляют, – все это убедило нас в том, что будущее решительно за теми народами, которые борются, как и они, за мир во всем мире и за распространенную на всех и каждого справедливость… Это ни в коей мере не означает, что там не видно ничего, кроме чудес. Естественно, имеются вещи, которые для кубинца, живущего в XX веке, со всеми удобствами, которыми империализм обыкновенно окружает нас в городах, могут показаться даже признаками отсутствия цивилизации…»