Че Гевара

Как только стало известно, что в числе убитых партизан — ближайший соратник Че Гермес Пенья, аргентинская пресса, естественно, связала ЭГП со своим знаменитым соотечественником. Подозрения еще более окрепли, когда Че публично назвал Масетти героем. Однако ничего более конкретного ни у ДИПА, ни у ЦРУ не нашлось.

Задержанные партизаны получили относительно небольшие сроки тюремного заключения (от четырех до четырнадцати лет), потому что по указанию Че им предоставили хороших адвокатов, одним из которых был Рикардо Рохо.

И Че, и выжившие бойцы ЭГП считали причиной провала всей операции не недооценку факторов политической обстановки в Аргентине, а чисто военные тактические просчеты Масетти. Таким образом, Че продолжал верить в свою теорию партизанского очага как катализатора революционного процесса, хотя аргентинский опыт прямо указывал на правильность советской точки зрения: небольшая группа вооруженных людей не может искусственно вызвать революцию.

Известия о крахе ЭГП застали Че за границей. В марте 1964 года он выступил в Женеве на Конференции ООН по торговле и развитию (ЮНКТАД). Учреждение этого органа Генеральной Ассамблеи ООН было совместной инициативой социалистических и развивающихся стран, выступавших за новый мировой экономический порядок. Смысл был в том, что развитые страны должны помогать развитию стран бедных, а поэтому взаимная торговля между ними не должна была строиться на чисто коммерческих принципах. Развитые страны должны были закупать продукцию развивающихся по преференциальным для последних ценам и не закрывать свои рынки пошлинами или мерами нетарифного регулирования.

Через Прагу и Алжир Че 18 апреля 1964 года вернулся на Кубу, не зная, что именно в этот день оборвалась жизнь его друга Гермеса Пеньи. Че подробно обсудил причины неудачи ЭГП с прибывшим на Кубу Бустосом, причем он не мог понять, как партизаны могли остаться без продовольствия. Где была поддержка местного населения? Возможно, Масетти уделил этому важнейшему аспекту партизанской борьбы мало внимания. В любом случае Че приказал Бустосу возвращаться в Аргентину и продолжать там вербовку кадров для будущей партизанской войны. Видимо, Че считал, что лично он сделает все, как надо, и его теория партизанского очага сработает.

Че страшно переживал за гибель веривших ему людей. Как-то Альберто Гранадо увидел своего друга подавленным в его министерском кабинете. «Че, что случилось? На тебе лица нет!» — «Петисо, я тут, черт подери, сижу за письменным столом, в то время как мои люди погибают в боях, в которые я их послал»³⁹⁵.

Уже после смерти Че в ЦРУ считали, что на 1963-й — начало 1964 года приходился пик активности кубинцев, направленный на поддержку вооруженных революционных движений в Латинской Америке³⁹⁶. По данным американской разведки, в 1961–1964 годах 1,5–2 тысячи латиноамериканцев прошли на Кубе либо военное обучение, либо «политическую обработку».

Неудачи в Венесуэле, Аргентине, а также в Бразилии и Перу заставили Кубу в 1964 году изменить свою политику в Латинской Америке, на чем стал активно настаивать и Советский Союз. В Москву постоянно жаловались лидеры латиноамериканских компартий, считавшие, что плохо продуманные попытки организации партизанских очагов только дискредитируют коммунистов и тем самым играют на руку США.

В СССР, как считало ЦРУ, узнали об операции «Тень» «примерно» в конце 1962 года, когда выяснилось, что компартия Боливии даже не проинформировала об этой операции компартию Аргентины³⁹⁷. Москва настоятельно порекомендовала Монхе немедленно сделать это. В марте — апреле 1963 года боливийские коммунисты сообщили о проекте лидеру аргентинских коммунистов Викторио Кодовилье, который был крайне возмущен и расстроен фиаско с ЭГП.

Кодовилья еще раньше утверждал, что кубинская революция не является примером для подражания в Аргентине. В Москве думали точно так же, но с оглядкой на Фиделя пытались выработать единую компромиссную точку зрения среди латиноамериканских коммунистов. Согласованный к концу 1964 года компромисс выглядел следующим образом: латиноамериканские компартии в принципе не отказывались от поддержки вооруженной борьбы на континенте, но компартия каждой страны сама определяла, мирным или вооруженным путем должна развиваться революция.

Че этот компромисс никак не устраивал. Он по-прежнему винил руководство многих латиноамериканских компартий в умышленном нежелании ввязываться в серьезную борьбу с империализмом. Частично так оно и было. В некоторых странах коммунисты привыкли к легальному статусу и не желали ставить его на карту, ввязываясь в сомнительные вооруженные акции.

Но главной причиной, по которой Че уже с середины