Че Гевара. Последний романтик революции

Вот мексиканская «Эксельсиор». Оговорившись, что не согласна с идеями «этого апостола насилия», она призывает соотечественников склониться перед его «благородным и щедрым образом и попрощаться словами поэта: «Прощай навечно, брат мой... С Богом!» [358]. А ее «коллега по цеху» «Новедадес» отмечала, что даже «враги Че признают, что он боролся за дело, за которое боролись и должны были бороться остальные латиноамериканцы» [359].

Другая мексиканская газета — «Эль Сольдо Мехико» опубликовала статью Б. Понсе «Че Гевара», в которой говорилось: «Э. Гевара умер в согласии со своими идеями. В этом фундаментальном аспекте человеческих качеств он заслуживает уважения, даже если бы его дело было ошибочным» [360].

Колумбийская «Ла Република» в редакционной статье «Реквием по одному павшему» писала: «Мы придерживаемся тоже освободительных идей, но без насилия, без крови, без противостояний... И все же Че сумел умереть достойно, опираясь на несгибаемую волю, которую он, говоря его словами, укреплял, даже когда ноги не слушались и легкие не вбирали воздух. Не разделяя его идей, мы утверждаем, что так не говорит ни один преступник, каковым иногда его пытаются изобразить. Так может говорить только настоящий человек!

В конечном счете — Бог ему судья. И даже при этом было бы более чем смело утверждать, что ему непременно уготован ад. И на Голгофе имело место раскаяние, в ответ на которое Христос сказал: «Сегодня со мной вознесешься на небо» [361].

Некоторые издания идут дальше признания личных качеств Эрнесто Гевары — его воли, мужества, верности идеалам. Они признают необходимость и важность самого дела патриота.

«На нашем антикоммунистически настроенном континенте нам нужна дюжина таких, как Че Гевара, взамен «нафталиновых теоретиков», любой из которых может исчезнуть, и ни один сухой листок не шевельнется на дереве. Че Гевары нужны нам не для триумфа коммунистических идей, а чтобы победить в борьбе с голодом, нищетой, болезнями и неграмотностью» [362], — утверждала одна из провинциальных мексиканских газет.

«Связь между партизанской войной и слаборазвитостью латиноамериканских стран настолько очевидна, что было бы излишним об этом говорить», — подчеркивает крупнейшая правая аргентинская газета «Кларин» [363], говоря о гибели Э. Гевары.

Уже цитировавшаяся нами мексиканская «Эксельсиор» даже при всем своем неприятии насилия отмечает, что можно даже говорить об известной пользе насилия. «Ибо перспектива связанных с ним разрушений и потерь пробуждает ответственность за своевременные и необходимые преобразования в странах региона». И добавляет, что речь идет не только о трансформации анахроничных структур, но и о создании новых, более эффективных, на службе у всего народа... А пока было бы ошибочным утверждать, что в Латинской Америке мы достигли всеобщего уважения к человеческой личности и к ее проявлениям в экономической, культурной, духовной и политической областях. Поэтому нельзя ожидать, что с поражением геррильи наступят мир и спокойствие. Порядок может устанавливаться только путем справедливости...» [364].

По существу, те же мысли высказывала сальвадорская «Ла Пренса Графика»: «Опыт Гевары показал, что есть только один способ покончить с «возмутителями спокойствия» — решить социально-экономические проблемы, улучшить условия жизни народа в целом» [365].

Некоторые материалы звучали как упрек Геваре, но опять же не за его стремление освободить континент от бедности, слаборазвитости и пут иностранной зависимости, а в отношении частных моментов (некоторых просчетов, ошибок в тактике, чрезмерных или «утопических» надежд).

Наиболее резко на общем фоне подобных критических замечаний прозвучали слова боливийского министра Рикардо Анайи, опубликованные газетой «Пресенсиа»: «Че Гевара пал жертвой, не найдя себе места в истории, а также из-за своего фантастического воображения. Это была личность, не сумевшая постичь разницу между утопической революцией и революцией, предопределенной объективными и субъективными условиями данного момента» [366]. ( Прим. авт.: При чтении этих слов Анайи мне на память пришло высказывание испанского публициста Э. Сальгадо, далеко не адепта Че: «Ничего авантюрного не было в приезде Че в Боливию после выполнения им лишь части той миссии, которую он возложил на себя в жизни. Он знает, кто он, куда идет и на что надеется...») [367].