Че Гевара. Последний романтик революции

Когда Эль Патохо уезжал, то он ничего не сказал мне о том, что он что-то оставлял после себя, за чем нужно было бы присматривать. Он не попросил об этом и никого другого. После него ничего не осталось — ни одежды, ни личных вещей. Однако мои старые друзья по Мексике прислали мне его записную книжку, в которой содержались написанные им стихи, посвященные революции, родине и любимой женщине, с которой Эль Патохо познакомился на Кубе. В последнем стихотворении он говорил о своем сердце, которое в этой жестокой борьбе согревалось любовью, и верил, что победа придет (ну как не восторгаться романтичностью латиноамериканской души! — Ю.Г.) .

— Сердце Эль Патохо осталось среди нас, — добавляет Че. — Наступит новый день, когда над Гватемалой, над всей Америкой взойдет солнце свободы, за которую Эль Патохо отдал свою жизнь, и согреет его сердце радостью победы, о которой он мечтал...» [161].

...Уже из тех высказываний Гевары о Фиделе Кастро, которые мы приводили выше, можно составить себе некоторое представление о весьма восторженном отношении Че к его кубинскому соратнику. Мотивируя такое свое отношение, Эрнесто вспоминает о том, как тот ради друга был готов поступиться интересами дела ( Прим. авт.: При посещении Гевары в мексиканской тюрьме на предложение Эрнесто не ждать его освобождения, а плыть на Кубу Фидель решительно ответил: «Я не оставлю тебя»), и добавляет:

«Такое поведение Фиделя в отношении людей, которых он ценит, является ключом к пониманию той огромной любви к нему, когда к приверженности, основанной на принципах, присоединяется приверженность личного характера» [162].

И надо сказать, что такую характеристику он не менял, что бы кто ни говорил, до конца своих дней. Со своей стороны, Фидель всегда по достоинству оценивал способности аргентинского друга, его самоотречение в революционных делах, альтруизм, высокие моральные качества. Но не только это.

Нам кажется, кубинский лидер, будучи человеком весьма проницательным и тонко разбирающимся в людях, не мог не заметить отсутствия у Гевары таких черт, как соперничество, карьеризм, своекорыстие, самомнение. И все это — на фоне гипертрофированной скромности и простоты.

Действительно, Че понимал, что его положение и роль на Кубе во многом зависели от факта делегирования их ему Фиделем. Тем более что он всегда ощущал себя на острове немного «пришельцем со стороны» [163], хотя имел в своих руках ключевые рычаги в таких важнейших областях жизни страны, как экономика и благосостояние народа. Об этом говорят и его слова корреспонденту журнала «Боэмиа» в день назначения главой Национального банка:

— Спросите об этом лучше у Фиделя... Не важно, что это экономическая проблема. Он сможет поговорить обо всем, о небесных материях и о земных [164].

Стремление не выпячиваться, не навязывать своего мнения всегда отмечали у Че хорошо знавшие его кубинские соратники. Поначалу, в первые дни Сьерра-Маэстры, он даже рассуждал так: «Я не должен обсуждать планы кубинцев: это — их революция и у них в стране, пусть ее совершают, как хотят сами» [165].

Однако все это сказанное выше отнюдь не означало какой-либо отрешенности, самоизоляции. Тем более что логика самого процесса освобождения страны объективно отводила Геваре с каждым годом все более заметное положение. А он, с присущей ему смелостью и принципиальностью, отстаивал свои взгляды и занимал соответствующие им позиции. Проиллюстрируем это утверждение несколькими примерами.

Читатель, по-видимому, помнит о его споре с командующим Повстанческой армией по поводу штурма казармы в Эль-Уверо.

Долго дискутировал Гевара с Фиделем и в связи с позицией последнего в отношении антибатистовской эмиграции в США. Кастро говорил, что он добивается, чтобы ее лидеры заставили правящие круги Штатов покончить с оказанием помощи Батисте. Че убеждал его, что рассчитывать на это нельзя.

Любопытный разговор состоялся между ними и по поводу наемников, взятых кубинцами на Плайя-Хирон:

Гевара: Зачем нам эти кретины в тюрьме? Вернем их в США, пусть они их кормят...

Кастро: Я не сторонник дарить врагу «трофеи»...

Гевара: Почему дарить? Предложим обменять их на тракторы.

Около тысячи «гусанос» (по-русски — червяков, как называют кубинцы предателей страны) вернулись в «пункт отправления», в США, а гуахирос на острове стали пахать на американских тракторах.

Прислушивался главнокомандующий (на Кубе так часто именуется Фидель — Ю.Г.) к своему другу и по более деликатным вопросам внешней политики. Например, помня о недавнем визите Че в Индонезию, Фидель попросил его охарактеризовать президента этой страны Сукарно и высказать соображения по поводу его предстоявшего визита на Кубу:

— Это исключительно симпатичный, хотя и самовлюбленный человек, — сказал Гевара. — Оказывай ему внимание, но только днем: он не любит заниматься ничем по вечерам после ужина. Разве что пусть ему обеспечат любвеобильных девочек — кажется, он здорово зациклен на вопросе секса.