Че Гевара. Последний романтик революции

Вспоминая о первых годах после победы революции, посол заметил, что Э. Гевара интересовался буквально всем. Например, работая в ИНРА, активно поддержал идею создания на селе так называемых народных лавок, в которых все товары продавались крестьянам почти по себестоимости, за счет исключения из торговой цепочки посредников. Или проблема питания. До революции подавляющее большинство жителей Кубы потребляло мало белков. По данным экспертов ООН, после Второй мировой войны на продукты животного происхождения приходился лишь 21% (по калорийности) среднедушевого рациона кубинцев (в США — 41%). Остро стояла и проблема структуры питания, в том числе и у обеспеченных слоев. В условиях жаркого тропического климата кубинец не только ел много жирного вообще, но в составе потребляемых им жиров значительно преобладал свиной жир (лярд или шпик), и крайне мало потреблялось растительного масла. По словам Нуньеса, это объяснилось не только сложившимися традициями, но и более низкой ценой упомянутого жира по сравнению с растительными маслами.

Э. Гевара, не понаслышке, а как врач, знавший, как много на Кубе больных, страдающих печенью, холециститом и т.п., придавал большое значение решению этого вопроса (см. его выступление «Революционный врач» перед кубинскими медиками, вошедшее в Приложения к этой книге). Он видел и экономическую сторону данной проблемы: США традиционно поставляли на Кубу по бросовым ценам почти не употреблявшийся ими свиной жир. При таких ценах, а также при отсутствии необходимых перерабатывающих мощностей растительного сырья на Острове производить другие виды жиров (из растений) было делом нерентабельным. (Прим. авт.: К этому стоит добавить, что многие масличные культуры, особенно подсолнух, являются растениями «длинного дня» и в условиях кубинских субтропиков произрастают плохо.)

По предложению Че Гевары, правительство Кубы подняло цену на лярд и путем ряда мер снизило цены на растительные масла. При этом Че часто повторял, сказал Нуньес, что мы должны думать не только об экономической выгоде, но и о здоровье народа.

Добавим к этому, что уже в 1960 году средний рост потребления продовольствия на Кубе составил 40%, а рост потребления мяса — 50%. Трудящиеся стали потреблять больше молочных, рыбных и других продуктов, почти недоступных им в прежние времена[383].

В другой раз снова разговор у нас с Нуньесом Хименесом зашел о «героическом партизане». Зная о том, что Антонио многократно бывал в Советском Союзе (кстати сказать, он возглавил первую официальную делегацию Кубы в СССР), имел там много друзей и вообще был высокого мнения о советских людях, я затронул тему «Че и СССР». При этом рискнул несколько в лоб поинтересоваться, не идеализировал ли он и нас, советских людей. Не скрою, исходя из нашей старой дружбы с Нуньесом, я рассчитывал на искренний, а не дипломатический ответ. И я его услышал:

— Пойми, Че просто не мог, насколько я его знал, не идеализировать своих единомышленников. Во-вторых, ему, быть может, больше, чем другим людям, было присуще чувство благодарности, будь то целая страна или отдельный человек. Мне думается, степень благодарности к СССР у него тоже видоизменялась. Если в первые месяцы после нашей победы в связи с вашей поддержкой Кубы она означала элементарное «спасибо», то спустя два-три года она превратилась в «большое спасибо, братья!».

— Я, — продолжал посол, — разговаривал с Че сразу после его возвращения из первой поездки в СССР. Казалось, его переполняло восхищение от увиденного там. Но больше всего его очаровали простые люди, искренне встречавшие его, старавшиеся сказать доброе слово в адрес Кубы. «И все это с такой естественностью, радостью и чувством товарищества!» — восторгался он. Мне кажется, он почувствовал в ваших людях что-то сродни его характеру, сродни ему самому.

Как будто почувствовав, что я жду от него продолжения этой темы, Нуньес добавил: — Ты знаешь, что отношения наших стран имели не только подъемы, но и некоторые спады, как, скажем, после Карибского кризиса. Че, поверь мне, больше других переживал эти охлаждения, особенно когда сталкивался с проявлениями неискренности со стороны некоторых советских руководителей (Прим. авт.: Мне при этих словах вспомнился случай недружественного высказывания о кубинцах руководителя одной советской республики в гаванском отеле, зафиксированный местными спецслужбами.)

— Но, — добавил посол, — Че никогда не отождествлял простых советских людей с подобными руководителями.

Не менее интересными были для меня воспоминания о Че Геваре другого его кубинского соратника и тоже команданте Хуана Альмейды. Мы не раз упоминаем его имя на страницах этой книги.