Че Гевара. Важна только революция

С возвращения Че в Гавану прошло лишь три недели, но Фидель хотел, чтобы он не мешкая возглавил Департамент индустриализации НИАР. Новый кабинет Че находился в недостроенном четырнадцатиэтажном здании, воздвигнутом Батистой для городских властей Гаваны. Оно возвышалось над большой площадью, переименованной в площадь Революции, с огромным белым обелиском и статуей Хосе Марти.

Фидель был президентом НИАР, Нуньес Хименес — его исполнительным директором, и именно здесь вершилась подлинная кубинская революция. Официальное назначение Че на новый пост должно было состояться не ранее 8 октября, но слухи о нем уже начали распространяться. В депеше американского посольства, отправленной 16 сентября в Вашингтон, сообщалось:«…Он является кандидатом на одно из ключевых мест в правительстве. Чаще всего в связи с этим упоминаются руководство неким институтом промышленного развития и Министерство торговли».

В конце сентября Че поехал в Санта-Клару навестить свой старый полк в Ла-Кабанье. Он собрал офицеров в доме Виктора Бордона и рассказал им о своих новых обязанностях; они были совсем не готовы к таким новостям. Орландо Боррего сидел в переднем ряду. «Че сказал нам, что Фидель и революционное правительство решило создать Департамент индустриализации, чтобы ускорить развитие Кубы. Он объяснил нам, что это важно для экономики и что он выбран руководить индустриальным развитием страны. Это удивило нас, поскольку мы думали, что Че снова возьмет на себя командование полком… Когда он сказал нам, что переходит в гражданский сектор, это стало для нас настоящим ударом».

Неожиданно Че обратился к Боррего лично: «Ты не хочешь помочь мне в этом деле?» Боррего ответил, что он солдат и сделает все, что прикажет команданте. С довольным видом Че произнес: «Хорошо, будь у меня в Гаване утром».

На следующее утро они с Че уже поднимались на восьмой этаж здания НИАР. Нуньес Хименес обосновался на четвертом этаже, а Фидель как президент НИАР — на самом верху, на четырнадцатом этаже. Департамент индустриализации пока состоял только из Че, его двадцатиоднолетнего помощника Орландо Боррего и голых стен. «Что ж, — сказал Че, оглядываясь, — первым делом надо закончить обустройство».

Назначение Че на работу в промышленном секторе не должно казаться удивительным. Еще во времена Сьерра-Маэстры аргентинский лейтенант Фиделя был главным защитником идеи создания автономной экономической системы, достаточно вспомнить его скромные хлебопекарни, обувные мастерские и кустарные фабрики по производству бомб в Эль-Омбрито и Ла-Месе. С самого момента победы повстанцев Че последовательно отстаивал необходимость индустриализации страны, которая должна положить конец зависимости Кубы от сельскохозяйственного экспорта, и одновременно ее милитаризации. Он ожидал вторжения американцев и планировал, что все кубинское население сможет уйти из городов, чтобы превратиться в огромную партизанскую армию.

Официально объявив о принятии Че в штат НИАР, Фидель сообщил, что он сохранит свое воинское звание и полномочия. Хотя Орландо Боррего говорит, что Че с энтузиазмом относился к новому назначению, есть данные, что Гевара втайне надеялся получить от Фиделя другой пост — тот, который с 16 октября перешел к Раулю, — а именно пост министра революционных вооруженных сил.

Тем временем пришли печальные новости о действиях никарагуанских повстанцев, находившихся под патронажем Че. Группировкой, насчитывавшей пятьдесят четыре человека, в которой помимо никарагуанцев были и кубинцы, руководил назначенец Че — бывший офицер национальной гвардии Никарагуа по имени Рафаэль Сомарриба. В нее также входил друг Гевары Родольфо Ромеро. С начала июня члены группировки стали покидать Кубу и поодиночке перебираться в Гондурас, где их направляли на ферму неподалеку от границы с Никарагуа; в ночь с 12 на 13 июня личный пилот Че Элисео де ла Кампа привел к ним самолет, груженный оружием. Через три недели они пересекли границу, но, по-видимому, стали жертвой чиватасо, поскольку в одном из ущелий угодили в засаду, устроенную совместно гондурасскими и никарагуанскими военными. Девять человек, в том числе один кубинец, были убиты, а все выжившие попали в гондурасскую тюрьму. Через несколько недель, однако, их отпустили. По словам Ромеро, это произошло благодаря тому, что президент Гондураса Вильеда Моралес был «почитателем Че», а глава его службы безопасности, женатый на никарагуанке, — ярым противником Сомосы. Ромеро вернулся в Гавану. Вскоре после возвращения из своей заграничной командировки Че вызвал Ромеро для разговора.

«Он был очень зол, — вспоминал Ромеро. — Особенно когда я рассказал ему, как они нас отымели». Ромеро свалил вину за фиаско на «глупость» Сомаррибы, который повел их в ущелье, где на них легко было устроить засаду. «Реакцией Че было: "Да, все эти думающие о карьере военные — просто говно"». По настоянию Че Ромеро нарисовал ему схему засады, чтобы показать, как именно было дело, и Че прокомментировал это словами: «Чудо, что вы вообще выжили».