Че Гевара. Важна только революция

Судя по всему, эта встреча была со стороны Фиделя уловкой, чтобы создать у ЦРУ и у своей собственной делегации впечатление, что он на их стороне и просто тянет время, выжидая, когда коммунисты достаточно далеко высунут головы, чтобы можно было их отрубить. К примеру, одному из сопровождавших его советников Кастро говорил, что необходимо прекратить казни и проникновение коммунистов в правительство, другому — что планирует отправить Че в долгую командировку за границу, фактически в ссылку.

Через несколько дней после встречи с «мистером Бендером» Фидель был уже в Бостоне, и в присутствии Лопеса Фреске ему позвонил Рауль. Он сказал брату, что на родине идут разговоры, будто он «продается» американцам. Фидель отреагировал гневно, слова Рауля наверняка очень сильно его ранили — если принять во внимание тот факт, что он постоянно подвергался граду нападок со стороны критически настроенной американской аудитории.

Несколькими днями позже последовала странная встреча двух братьев в Хьюстоне. Фидель решил принять приглашение президента Бразилии Жуселину Кубичека посетить его страну, а затем принять участие в проводимой Организацией американских государств экономической конференции в Буэнос-Айресе. 27 апреля на пути в Бразилию самолет Фиделя сел в Хьюстоне для дозаправки, и тогда Рауль с несколькими помощниками прилетели туда, чтобы встретиться с Фиделем. После краткого конфиденциального совещания в аэропорту Рауль уехал назад в Гавану, а Фидель отправился дальше на юг.

Относительно причин этой встречи существуют разные мнения. Историк Хью Томас пишет: «Говорят, что Рауль пытался призвать старшего брата не поступаться революционными идеалами. Столь же вероятным кажется предположение, что основной разговор шел о темах выступлений Рауля и Гевары, которые должны были состояться на Кубе 1 мая». Биограф Кастро Тед Шульц, напротив, связывает их встречу с произошедшими незадолго до того событиями, подтвердившими давние сообщения американской разведки о том, что кубинское руководство участвует в вооруженных заговорах против правительств некоторых соседних государств.

18 апреля командующий войсками провинции Пинар-дель-Рио, где проходили обучение революционеры из других стран, устроил облаву на сотню обучавшихся там партизан-никарагуанцев и захватил их оружие. Затем он сделал публичное заявление о том, что Фидель запретил устраивать такие походы с кубинской территории.

В тот же самый день панамец Рубен Миро открыто заявил в Гаване, что его группа в течение месяца собирается вторгнуться в Панаму. Через несколько дней (Фидель тогда был в Бостоне) панамские власти захватили на побережье трех вооруженных повстанцев, двое из которых были кубинцами. По словам Мануэля Пиньейро, эта высадка была «самодеятельной», одобрения со стороны правительства она не получила.

Независимо от того, поддерживало ли кубинское правительство подобные выступления, события эти серьезно вредили усилиям Фиделя создать новый образ Кубы в глазах США. За границей Фидель признавал, что его правительство предоставляет политическим иммигрантам убежище и возможность работать, но утверждал, что экспорт революции оно не поддерживает. Вероятнее всего, облава на никарагуанцев была устроена намеренно, чтобы создать впечатление, будто Куба не только не поддерживает революционные выступления, но и принимает меры по их предотвращению.

Всего месяц спустя группа никарагуанских партизан тайно отплыла с берегов Кубы, чтобы начать военные действия против Сомосы. В группу входил старый товарищ Че по гватемальской «Бригаде имени Аугусто Сесара Сандино», Родольфо Ромеро. В то же время военное обучение проходили доминиканская повстанческая группировка, партизаны с Гаити и представители других стран.

Даже Че попытался снизить накал страстей и выступил по телевидению. «Революция во что бы то ни стало должна быть честной, — сказал он вечером 28 апреля, — и я с сожалением вынужден признать, что кубинцы принимают участие в недозволенных действиях. Мы хотим заявить, что действуют они без нашего позволения, без наших санкций, без нашего содействия… Мы экспортируем Революционную идею, но не пытаемся экспортировать революцию. Там, где руководит преступное правительство, революцию совершит сам народ, страдающий от этого правительства. Мы — это только пример, остальное — дело народа».