Че Гевара. Важна только революция

«Признаки деморализации в рядах бойцов были очевидны, — признавал Че. — Поддержание морального духа стало одной из основных моих забот». Надеясь на продолжение активных действий, он отправил депешу офицерам генштаба в Кибамбу, выражая свое раздражение событиями в Бендере и требуя конкретных предложений относительно того, как ему задействовать новых кубинцев, которые продолжали поступать в его распоряжение. Он также написал Кабиле, доказывая, что ему необходимо лично участвовать в будущих военных операциях.

Из зоны боевых действий нескончаемым потоком доставляли раненых. В это время на базу в Кибамбу прибыла четвертая группа кубинцев: тридцать девять человек, среди которых был и Гарри Вильегас. Фидель послал Вильегаса в Конго, чтобы обеспечить Че личным телохранителем и уберечь его тем самым от лишней опасности. Вильегас незадолго до того женился на одной из секретарш Че, красивой девушке китайско-мулатского происхождения по имени Кристина Кампусано. Однако ему пришлось оставить жену и новорожденного сына, чтобы вновь последовать за своим шефом и учителем. В Конго Гарри получил прозвище Помбо, и оно впоследствии стало даже более известным, чем его подлинное имя.

Че воспользовался прибытием новых людей, чтобы, с одной стороны, вдохнуть новую энергию в своих бойцов, а с другой — честно обсудить положение. Он, в частности, воззвал к боевому духу кубинцев. «Я подчеркнул необходимость соблюдения строгой дисциплины», — писал он. Также Че жестко раскритиковал «пораженческие разговоры» среди своих бойцов. «Я очень откровенно говорил о том, с чем мы имеем дело: не только с голодом, пулями и всевозможными лишениями, но также и с тем, что при определенных обстоятельствах нас может ждать смерть от рук наших собственных товарищей, которые не имеют представления о том, как правильно стрелять из оружия. Борьба обещала быть долгой и сложной. Я предупредил всех об этом потому, что в тот момент готов был пойти навстречу тем из новобранцев, кто надумал изменить свое решение и уехать; позже сделать это было бы невозможно».

Ни один из новоприбывших не выявил «признаков слабости» — в отличие от трех человек, принимавших участие в нападении на Бендеру, что стало для Че неприятным сюрпризом, и он сурово отчитал их.

Дурные вести продолжили поступать к Че из-за пределов Конго. 19 июня в результате переворота от власти в Алжире был отстранен его друг — президент Бен Белла. Переворот возглавил не кто иной, как министр обороны Хуари Бумедьен. Эта ситуация не сулила ничего хорошего кубинцам, задействованным в Африке. После того как Фидель осудил переворот в Алжире и его новое руководство, «единство» между двумя революционными государствами, добытое с таким трудом, было разбито одним ударом.

Кабила, отсутствовавший уже три месяца, так и не появлялся. Позже он начал слать Че весьма ехидные записочки, предлагая тому «набраться мужества и терпения» и покровительственно напоминая Геваре о том, что он «революционер и должен уметь противостоять подобным трудностям», а также, разумеется, повторяя вновь и вновь, что скоро прибудет.

Че это, должно быть, приводило в бешенство, но в своих ответах он сохранял дипломатичный тон, заверяя Кабилу в своем уважении и преданности как делу конголезской революции, так и лично ему как своему начальнику, подчеркивая лишь то, что ему нужно поговорить с ним, и неизменно извиняясь за то, что тайком прибыл на территорию Конго. О последнем Че считал нужным писать потому, что, как ему стало казаться, Кабила был недоволен его присутствием в стране и именно поэтому не ехал на фронт. «Имеются серьезные основания полагать, что мое присутствие крайне ему неприятно, — замечал Че. — Остается выяснить только, что служит тому причиной: страх, зависть или досада на способ [моего проникновения сюда]».

Тем временем правительственные войска начали продвижение в глубь повстанческой территории, что сопровождалось рейдами самолетов-разведчиков на озеро и воздушными атаками на катера, курсировавшие по озеру, а также на береговую базу в Кибамбе. Это вызвало смятение в генштабе конголезских партизан, и в ответ на их просьбы о помощи Че скрепя сердце выделил нескольких кубинцев для обслуживания тяжелых пулеметов, которые могли обеспечить хотя бы какую-то противовоздушную оборону.

«В те дни я был настроен пессимистически, — признавался Че, — но когда 7 июля я узнал о прибытии Кабилы, то спустился вниз с некоторым облегчением. По крайней мере наш шеф наконец-то появился на поле боя!»