Че Гевара

«Никто не постановил, что мужчина должен всю свою жизнь жить только с одной женщиной. Мужчина был бы попросту животным, навязав себе это ограничение, которое, впрочем, он регулярно нарушает — прячась или в открытую. Мы взяли себе за правило не быть экстремистами. В агитации, которую проводят повсюду, есть много от социального ханжества; истина в том, что если бы жизнь каждого была известна всем, еще нужно бы спросить, кто сможет бросить камень».

Сошедшая с Маэстры Революция, такая дорогая сердцу Эрнесто, развивается галопом. Теперь она скачет с одного конца острова до другого, от западной точки Кабо Сан Антонио до восточной — Понта дель Квемадо на расстоянии двести пятьдесят километров. С сильным моментом для фиделистов: 3 ноября Движение 26 июля сорвало президентские выборы, только 30 % избирателей, меньше 10 % в зонах под кастровским влиянием.

В Гаване Фульхенсио Батиста мечет громы и молнии. Он стремится отдать приказ авиации усилить действия; нужно срочно превратить этих нечестивцев в кашу. Более чем когда-либо герилья играет в прятки с самолетами. Но наряду с опасностью того, что им упадет на голову, они по-прежнему вынуждены вести наземные сражения.

Неустанно, со своей верой в человека, с любовью к будущему, Че объясняет Революцию.

— Теперь, когда вы поняли, присоединяйтесь к нам, и мы вместе будем прорываться к свободе, — заключает он каждый раз.

Когда он оказывается в конфронтации с мелкой буржуазией, то чувствует себя менее ловко. В частности, во время обеда у торговцев, которые жалуются на отсутствие средств, чтобы развить район.

— Нападите на банк! — подсказывает Че и вызывает холодок.

Он открывает новую военную школу — четвертую после Эль Омбрито, Месы и Минае дель Фрио — в гнезде ястребов Лос Гавильяноса, чтобы обучать новых рекрутов, прибывающих в большом количестве после подписания пакта Педреро. Действуют те же основные правила: дисциплина, пунктуальность, организованность, уважение к братьям по оружию, а также к противнику. Кредо знаменитого равенства, которое так дорого его сердцу.

По вечерам после занятий он разговаривает с крестьянами. Выслушивает, исследует, убеждает:

— Аграрная реформа приближается, и мы все с ней. Аграрная реформа — это сама Революция.

На месте Фиделя Кастро он в Манифесте развернул бы аграрный план и его резоны. Он вспоминает Пачамаму инков, «мать-кормилицу землю, которую мы все должны уважать». От мысли, что крестьяне прекратят работать и обогащать богатых землевладельцев, у него вырастают крылья. В Гаване телефон министра сельского хозяйства звонит без остановки: латифундисты жалуются, что им отказываются платить. Режим дрожит в своем основании, но Батиста не теряет веры, никогда повстанцы не смогут преодолеть Санта-Клару.

А Революция продолжает бушевать на острове. Камило, продвигавшийся параллельно Че, вдруг возникает со своими людьми на Центральной дороге около Диего де Авилы. Центральная является основной линией острова, позволяющей проехать от Гаваны до Сантьяго, и поэтому она особенно охраняется. Привлекая внимание солдат на себя, стреляя в воздух, Камило поворачивает назад и исчезает, чтобы захватить водопровод Диего де Авилы. Он настигает армию, бросившуюся по его следам, с другой стороны Магистрали, с севера, далеко от зоны действия Че, затем тайком возвращается туда, где находится Эрнесто. В ковбойской шляпе и с неизменной банановой улыбкой. Он попадает к Че очень вовремя, чтобы воевать рядом с ним, а также с Виктором Бордоном Мачадо. Гевара и Сиенфуэгос, бок о бок, каждый за своей пальмой, отражают атаку пехоты на базу. Как только батистовская армия терпит поражение, Камило прыгает в «джип» и догоняет свою колонну, назначив встречу с Че в Санта-Кларе. По дороге на Гавану.

В городе Санкти Спиритус, где они, по приказу Фиделя, берут на себя муниципальные функции, Че испытывает видимое психологическое неудобство, издавая следующий декрет: «Продажа алкоголя и лотерейных билетов в настоящее время запрещена». Вопль негодования. Чтобы перекрыть одновременно оба крана: ром и манию, которую представляют собой лотерейные билеты, нужно самому быть трезвенником и врагом всех азартных игр, которые благоприятствуют одному за счет другого. Че вспоминает андинцев, закаленных алкоголем и игрой на деньги, и мечтает о новом человеке, образованном, нравственном, который бы был похож на него, но совершенной, прекрасной модели. Как скажет президент национального банка Режино Боти:

— Че — это бриллиант, который сам себя огранил.

Из-за реакции, вызванной его декретом, он отменяет его на следующий день.

Они еще не в муниципальном управлении, освободительная война еще не окончена.