Чебурашка (СИ)

— Желтый «запорожец» движется по Кузнецкому проспекту в сторону центра! Внимание всем постам! Жёлтый «запорожец»…

На перекрёстке Чебурашка летит на красный, но с боковой улицы выскакивает грузовик, «зилок» с синей головой. Витя, резко бьёт по тормозам и его начинает крутить. Он останавливается на встречке, и я успеваю подобраться к нему почти вплотную, когда он снова газует и начинает отрываться.

Долетев до Красноармейской, он поворачивает в сторону дома и гонит, как сумасшедший на красный. Я снова отстаю, но навёрстываю, потому что он притормаживает пропуская трамвай. Я уже почти догоняю, вот он! Вот он, сука! Сейчас я тебя достану! Я тебя достану, тварь! Он ёрзает, и я чуть-чуть продвигаюсь вперёд. Мой нос выезжает на уровень его левого уха-воздухозаборника и…

Я бросаю взгляд на часы и… сердце замирает и сжимается. Волосы встают дыбом!

Это то самое время!

То самое!!!

То самое, когда сорок лет назад мои родители пошли в гости и на пешеходном переходе…

— Не-е-е-е-т!!! — ору я. — Стойте!!! Мама! Я же сказал ждать меня дома!!!

Они идут на зелёный. Весёлые и спокойные. В руках у отца свёрток с цветами. Идут и ни о чём не беспокоятся.

Меня пронзает разрядом, как молнией. Ведь в тот раз их сбил… твою мать, как я мог это забыть! Их сбил запорожец, потерявший управление на скользкой дороге!

Они уже подходят к середине дороги, а расстояние между ними и «запорожцем» очень быстро сокращается…

28. Барабанная дробь

Время останавливается, делается вязким и медленным, как молочный кисель. Медленно и плавно вылетают снежные брызги из-под колёс и повисают в воздухе. Папа медленно поворачивает голову, и медленно выставляет руку, отгораживая маму от опасности, и опасность приближается тоже очень медленно. Медленно, но неотвратимо.

Витя не смотрит на дорогу, он смотрит на меня. А я… я давлю на клаксон, подношу руку и давлю, но эта подлая рука не слушается и делает всё с нестерпимым запаздыванием. Как курсор зависшего компьютера. Да, давай уже! Давай тварь!!! И звук летит медленно и кажется слишком тихим, слишком легкомысленным и малозначимым.

Я дёргаю баранку вправо резко и быстро, как только могу, целя своему Чебурашке в ухо, но движения кажутся заторможенными и неточными. «Нива» с медлительной неповоротливостью переносит тяжесть на правый борт и не торопясь тыкается в ухо Чебурашки. Прости, дружок, но иначе никак. Иначе не стоило это всё начинать. Иначе не было смысла в моём появлении здесь…

И в этот самый момент время убыстряется возвращаясь к своему естественному течению. Следует удар и скрежет, но я не оставляю Витю в покое и, не давая отлететь и закружиться лёгкому «запорику» держу газ на максимуме, стараясь сдвинуть, отвернуть в сторону и поменять вектор, чтобы увести как можно дальше от родителей.

Витя теряется, сбрасывает скорость, но, сообразив, что к чему, снова выжимает газ, выбрасывая из-под колёс мокрую снежную жижу. Но я не даю ему вырваться и, пользуясь его заминкой, подаюсь чуть влево и продёргиваю вперёд. Пытаясь вырваться, он надсажает движок, а я кручу баранку с максимальной скоростью, стараясь впечатать бедного Чебурашку в сугроб.

Я вытесняю его с проезжей части, загоняя в снег, но лёгонький «запорожец», взревев вырывается на дорогу, прямо на пешеходный переход, и несётся на родителей. Но теперь у него нет ни малейшего шанса, потому что мой разъярённый бык уже летит на него и сминает борт, бросая под колёса грейдера, сгребающего снег и въезжающего в этот момент на перекрёсток.

Снова раздаётся удар и от моего дружка отлетает ухо, раскрываются багажник и капот, и рассыпается пассажирское стекло. Уже только за одно это нужно залить тебя цементом, дядя Витя.

Я открываю дверь и выскакиваю из машины.

— Я же велел ждать моего прихода! — кричу я родителям. — Вы видели, как я спешил⁈

Они стоят посреди дороги с широко распахнутыми глазами и открытыми ртами, и мне кажется, что сейчас я смогу взлететь, настолько становится легко на сердце, настолько тяжёлая ноша, целая скала, падает с души. Но объятия и объяснения подождут.

Я закрываю глаза. Теперь я умею! Теперь мне нужна лишь одна секунда! Опускаю веки и представляю беспощадный световой меч Дарта Вейдера. Беру его в руку, и он выбрасывает смертоносный рубиновый луч. Голова наполняется звенящими электрическими вибрациями. И сейчас, впервые, я чувствую, что энергия переполняет меня всего. Мне кажется, что я в состоянии одними лишь руками разорвать толстенный лист металла. Но проверять мы это не будем. Как-нибудь в другой раз.

Я подхожу к Чебурашке и распахиваю вмятую дверь. Потом хватаю за ворот Витю Шерстнёва и начинаю вытаскивать наружу, как моллюска из раковины.

— Я тебе мозги вышибу! — орёт он. — Я тебя…

— Сожми зубы! — приказываю я, отпуская его. — А теперь со всей дури долбанись лбом об руль!

Он добросовестно всё выполняет.

— Что он делает? — восклицает папа, подбежав ко мне.

— Папа, стой, не подходи, — останавливаю его я. — Тут человек раскаивается, похоже. Вылазь, Витя. Встань вон там, положи руки за голову. Повернись в другую сторону и не шевелись.