Чэч: Становление бродяги (СИ)

Смахнув в сторону служебное сообщение от Системы о победе над мобом, я снял с пояса один из мешков тот, что поменьше — для голов. Он был из толстой, как-то специально выделанной, очень прочной кожи. Одним движением растянув горловину, я подставил мешок, а Иван аккуратно забросил туда, всё ещё рефлекторно разевающий пасть, трофей. Не знаю, потребуется ли вообще нам это голова или потом просто выбросим, так и не вскрыв. Но лучше перебдеть, чем потом сожалеть, как уже было с крысами.

Затянув горловину, вновь повесил мешок на пояс. Ощущения, которые я при этом испытывал, скажу вам не самые приятные. Знание, что тебя от острых клыков защищает всего несколько миллиметров, пусть прочной, но всё же кожи, невольно напрягает. И об этом вообще лучше не думать. Снял с пояса второй мешок, побольше и с синими завязками, для чистого мяса, шагнул к обезглавленной тушке. Сначала хотел её топором подцепить, но, увидев, как она продолжает бешено извиваться, хорошо ещё, что фонтанировать кровью перестала, понял, что не получится — слетит. Пришлось топор обратно засовывать в петлю на поясе — бросить его на землю, пусть даже на несколько секунд, в голову не пришло, настолько крепка оказалась наука Агееча. Нагнулся, потянулся, чтобы схватить хвост, как меня словно молнией пробило чувство опасности.

— Ш-ш-ш!

Яростное шипение буквально парализовало меня на мгновение. Словно в замедленной съёмке, увидел, как из-под большого гуртка пожухлой травы вылетает змея, прямо на ходу разевая пасть, демонстрируя бледно-розовую склизкую глотку. Увидел, как распрямляются, вылезая из специальных сумок, тонкие изогнутые клыки. Видел… и понимал, что не успеваю ничего сделать, ни отмахнуться мешком, ни отпрыгнуть назад.

В-ж-жух! В воздухе сверкнула полоска стали и, разрубленная гадина, окропляя меня кровью, рухнула на землю.

— Что ступор поймал, парень? — Иван остриём меча откинул голову твари подальше от меня. И когда он успел его из ножен вытащить? — Такое бывает поначалу. Угрозу глазами видишь, а среагировать не успеваешь. На войне новички так обычно и погибают.

Успокоил называется. Взмахнув мечом словно заправский самурай, стряхивая оставшиеся капли крови, полусотник убрал меч в ножны.

— Но ничего и над этим поработаем. Я же не хочу, чтобы моя новая жизнь, которая начинает нравиться, закончилась, только успев начаться.

— Аге-еч! — раздался звонкий мальчишеский голос. — Змеюка на северо… востоке! На камне греется гадина. Здоровенная — мяса много будет! Шагов… тридцать от тебя.

— Ещё один олух на мою голову, — скривился словно от зубной боли вояка. — Учишь его, учишь… Но ничего я из него дурь-то ещё выбью. Чэч, сам тут правишься? Копьё сзади тебя на земле лежит — не потеряй.

Дождавшись моего кивка, Иван быстро похромал на помощь старику. А я ещё немного постоял, приходя в себя. А потом осмотрелся по сторонам, нет ли ещё незамеченной мною угрозы, и принялся собирать добычу.

Смахнув с виртуального экрана, развёрнутого в небольшом окошке, два коротких сообщения о получении своей доли с опыта, который достался Агеечу и Ивану, порадовался за своего старого наставника. Для которого этот опыт был отличным бустом в росте по уровням. С одной змеюки, даже учитывая, что пришлось делиться, старик закрыл две трети шкалы до следующего уровня. Ещё одна победа и его можно будет поздравлять с получением десятого. Я криво усмехнулся этой мысли. Во второй раз его получит. Вот такие фортеля порой жизнь выкидывает.

Вдруг я явно почувствовал беспокойство Бурого. Бык остановился, явно не желая идти вперёд.

— Н-но! — тут ж раздался звонкий голос Миклуша. — Вперёд! Иди давай! Ну, чего встал? Н-но!

— Погоди, Миклуш! — остановил я пацанёнка. — Не подгоняй его. Пусть постоит. Поставь фургон на тормоза!

— Сделаю, дядя Чэч! — тут же отозвался наш сын полка.

— Миклуш, сколько раз говорил, не голоси на всю округу. Мы не глухие — услышим, — послышалось ворчание полусотника с другой стороны фургона.

Я направился к быку, на ходу достав из кармана тряпочку с кусками чёрного хлеба, пересыпанными солью. Хлеб, конечно, не свежий, а давно ставший сухарём, но наш малыш не привереда и это за лакомство считает.

— Что случилось, Бурый? Чего остановился? Капризничаешь или почуял чего?

Я погладил быка по морде. Тот в ответ только недовольно фыркнул, но унюхав хлеб в руке, тут же потянулся к нему. Мягкие и тёплые губы осторожно коснулись ладони и взяли предложенный кусочек. Через мгновение раздался хруст разгрызаемого сухаря. Но я пока не убирал ладонь. И дождался. Бык высунул язык и слизнул остатки соли с ладони. Всегда так делает. Я привычно провёл облизанной ладонью по мохнатой морде, выполняя два дела сразу, и руку вытер, и быка погладил, которому приятно такое внимание. Бесхитростная животинка, однако.

— Всё, успокоился? — видя, что бык перестал беспрерывно прясть ушами, поинтересовался я у него, стараясь, чтобы голос мой звучал ровно и умиротворяюще. — Пойдём?

Взяв быка под уздцы, я негромко позвал:

— Миклуш, тормоз убери.

— Уже сделал, дядя Чэч, можете Бурого тянуть.