Чеченец. Возвращение домой (СИ)

– Везёт тебе, Чеченец, девушка есть. Будет, кому письма писать, – улыбнулся друг.

– Так, а ты чего терялся, Дрон? Нужно было тоже шкуры—муры перед армией закрутить, – улыбнулся Садовский.

– Предлагал Зойке Беляевой встречаться, так она только на тебя глядит. Ты в курсе, что её комната твоими фотками обклеена. Зойка же в фотокружок ходила, – хохотнул Дронов.

– Чё болтаешь, – Ксения стукнула парня по голове, – Владлен только мой, ясно! А всякие там Зойки пусть курят бамбук.

На автобусе добрались до военкомата. Там уже стояли будущие солдаты и их родители. Родственникам дали время попрощаться, а потом посадили ребят в автобус и увезли в распределитель. Дальнейшее Владлен помнил как сквозь туман, потому что думал совсем не о том, что нужно. Он как мог, старался абстрагироваться от ситуации и представить, что едет в знаменитую здравницу Ессентуки. Нет, он вовсе не паниковал. Годы тренировок в секции карате закалили волю и характер. А дополнительная секция по стрельбе, куда записался сам в четвёртом классе, давала уверенность, что он будет нужен армии.

В поезде все галдели, стараясь поближе познакомиться, чтобы держаться вместе. Владлен участие в общем разговоре принимал мало. Он лег на вторую полку и смотрел в окно, любуясь красотами родины.

Сразу по приезду в часть их небольшую группу из двадцати пяти человек, поставили на плацу неровным строем. Какой—то капитан, представившийся, ротным Артамоновым Олегом Михайловичем долго разглагольствовал о том, что они, новобранцы, должны и обязаны. Садовский сначала слушал речь внимательно, а потом ему стало скучно и, он зевнул.

– Вы что не выспались призывник?! – гаркнул капитан.

– Выспался товарищ капитан, – пожал плечами Владлен.

– Тогда уясните себе раз и навсегда. Первое дело в армии это дисциплина и ответственность.

– А последнее дело лень и безалаберность, – тихо заметил Садовский.

У капитана Артамонова был прекрасный слух, и он всё услышал. Заложив руки за спину, он подошёл и строго посмотрел в глаза парня. Пришлось поднять голову, потому что Садовский был выше. Но Артамонов не стушевался, он гаркнул, что было сил.

– Как фамилия, призывник?!

– Садовский, товарищ капитан.

– В армии нет таких слов как лень и безалаберность! Зарубите себе это на носу, Садовский! Я вас научу родину любить! Вы у меня завтра пробный кросс в пять километров побежите! Неожиданная новость, правда?! Благодарите за неё Садовского! А сейчас вам выдадут форму и отведут в баню. Покажут казарму, где вы будете жить. Знакомитесь, сержант Васюта Иван Иванович. Сегодня он ваша персональная нянька. Будет слёзки и сопельки подтирать, – на последней фразе капитан улыбнулся.

– Ну, что, мамочкины сынки! Кругом, шагом марш! – крикнул Васюта и пошёл вперёд.

После всех необходимых процедур, ребят привели в казарму. Серые стены, коричневый пол, железные двухъярусные койки со скрипучими пружинами. Возле каждой кровати тумбочка для личных вещей. У дальней стены стояла группа парней и о чём—то беседовала.

– О, смотрите «карантин» прикатил. Васюта, ты откуда таких милых ребят притарабанил? – засмеялся долговязый рыжий парень, видимо лидер группы.

– Для кого милые, а для кого и нет, – ответил вместо сержанта Садовский.

Долговязый заложив руки в карманы брюк, танцующей походкой подошёл к Владлену.

– Опа, кажется, нашёлся тот, кто мне завтра носочки постирает. Я тут на днях к девушке на свидание собрался, а носки грязные, не хорошо, – ехидно улыбнулся рыжий.

– Наивный, – улыбнулся в ответ Садовский и, развернувшись, подошёл к сержанту.

Васюта показал ему оставшуюся свободную кровать и тумбочку. Владлен не спеша положил туда немногочисленные пожитки из рюкзака.

– Зря ты с ним так. Пётр Порывайло уже дед, а через пару дней дембель. Они же тебя всей кодлой чморить будут, если не прогнёшься, – шепнул Васюта, пожалев парня.

– Да мне плевать, кто он. Хоть дедушка, хоть бабушка, хоть боженька, спустившийся с небес. Садовский никогда не перед кем не прогибался, чай не барышня кисейная, – огрызнулся Владлен, ложась, на кровать поверх одеяла.

– Моё дело маленькое. Я предупредил, а там как знаешь, – махнул рукой сержант и ушёл.

– Смотри—ка, Пётр, нам значит, валяться на кроватях до отбоя не разрешают, а ему всё можно, – сказал кто—то.

Садовский, заложив руки за голову, спокойно смотрел на пружины верхней койки. Он даже не повернул головы, чтобы посмотреть, кто говорит.

– Оставь его, Глеб. У него есть три золотых дня, чтобы пообвыкнуться, и принять правильное решение, – судя по голосу, говорил рыжий, но Владлен даже не отреагировал на его снисходительную речь.