Чеченская марионетка, или Продажные твари

– Вы собираетесь скрыть от общественности подробности этого громкого преступления? – не унимался Перцелай. – Вы отдаете себе отчет, что в данной ситуации мифы могут оказаться опасней правды?

– Любая утечка информации может затормозить расследование. – Следователь отстранил микрофон и устало еле слышно произнес в лицо журналисту: – Слушай, не лезь, будь человеком!

В областном управлении ФСБ с Матвеем вообще разговаривать отказались.

В маленькое пограничное село Перцелай отправился один, без оператора, не на телевизионном «микрике» и даже не на своем «жигуленке». Он просто сел в автобус.

Клавдия Васильевна Зинченко пропалывала морковную грядку, Степан Иванович чинил старый будильник, сидя за столом в саду.

– Я с областного телевидения, – представился Матвей и показал свое удостоверение.

– Да уж узнали тебя, – вздохнула Клавдия Васильевна, вытирая руки о фартук, – смотрим твои передачи. Раз приехал, проходи. Только если ты насчет того убийства, так я уже следователю все рассказала. Как было, так и рассказала.

Пройдя в сад, Матвей молча выложил на стол длинный батон финского сервелата, коробку шоколадных конфет, литровую бутылку водки «Абсолют».

К местной милиции старики, как и большинство жителей области, особого доверия не питали. Матвея Перцелая они видели два раза в неделю на экране и считали своим человеком, почти родственником. К тому же им льстило, что областная знаменитость сидит у них в саду, да еще приехал по-простому, на автобусе, с гостинцами, и сам с ними выпьет, и поговорит не спеша.

– Как вы понимаете, – начал Матвей, чокнувшись со стариками «Абсолютом», – убийцу или убийц не найдут никогда.

Клавдия Васильевна поставила на стол чугунок с горячей картошкой, многозначительно вздохнула и поджала губы:

– Да уж, разумеется, не найдут!

– Пока у нас не находят убийц, жить страшно и как-то противно. Я веду свое, журналистское расследование, чтобы хоть что-то выяснить. Вы, Клавдия Васильевна, первая обнаружили труп, вы сообщили в милицию. Расскажите мне подробно, как это произошло, как он выглядел, как был одет. И главное, не заметили вы кого-нибудь еще поблизости? Не слышали звука отъезжающей машины, шагов?

Старушка испуганно замотала головой, открыла рот, но не сказала ни слова.

– Страшно? – шепотом спросил Матвей и заглянул ей в глаза. – Разумеется, очень страшно. Если вы кого-нибудь видели или слышали, если кто-то даже теоретически допустит такую возможность, то, сами понимаете, милиция вас не защитит.

– А ты? – усмехнулся Степан Иванович. – Ты, что ли, защитишь?

– Значит, все-таки был кто-то в роще?

– Узнают, что я видела и рассказала, убьют, – тяжело выдохнула Клавдия Васильевна.

– Могут убить, – кивнул Матвей, – могут, если узнают, что вы видели, но еще не успели рассказать. А когда вы уже поделились информацией – какой смысл вас трогать? Тогда надо затыкать того, кому вы рассказали. Понимаете?

– Значит, я неправильно сделала, что следователю не сказала про тех двоих? – растерянно спросила Клавдия Васильевна.

– Конечно, – кивнул Матвей.

– А теперь уже поздно. Стыдно теперь приходить к ним в милицию и каяться: мол, испугалась, со страху приврала, скрыла самое важное.

– Я не из милиции, – улыбнулся Матвей, – вам, Клавдия Васильевна, не надо менять показания, не надо каяться. Но и бояться тоже не надо.

– Ой, не знаю, не знаю...

– Клавушка, да расскажи ты ему, – вздохнул уже захмелевший Степан Иванович, – может, он докопается потихонечку, и нам с тобой спокойней будет, когда убийц найдут.

– Ладно, – махнула рукой Клавдия Васильевна, – облегчу душу. А то прямо преступницей себя чувствую.

Матвей просидел у стариков до ночи и вернулся домой последним автобусом. Он очень устал, соображал плохо. Учитывая, что Клавдия Васильевна совсем не пила, весь вечер тянула одну крошечную стопочку, они со стариком усидели литр водки на двоих. Возможно, для кого-то это и мало, но для Матвея было много.

ГЛАВА 18

О визите в офис Иванова неизвестной рыжеволосой красотки Константинов узнал из письменного отчета Тамары Ефимовны в тот же вечер, через два часа после визита. Красотка была названа среди нескольких посетителей, побывавших в офисе в пятницу вечером.

А в воскресенье, когда журналистку Юлию Воронину уже объявили в розыск, полковник сидел за чашкой чая на веранде в домике Тамары Ефимовны. По условному сигналу он снял «ореховую бабушку» с поста, из-за срочности пришел прямо к ней домой:

– Тамара Ефимовна, попробуйте еще раз вспомнить и описать ту рыжеволосую девушку в лиловом платье.

«Ореховая бабушка» сидела, чуть прикрыв глаза и прихлебывая очень горячий чай из стакана в старинном мельхиоровом подстаканнике. Казалось, она даже не слышит просьбы, но полковник знал – сейчас она старательно воссоздает в памяти одно из лиц, виденных в пятницу.

– Ну, во-первых, она не рыжая, – произнесла наконец Тамара Ефимовна, – у рыжих совсем другой оттенок кожи, у них не бывает такого загара. Во всем ее облике была некоторая театральность, но профессиональная театральность. Вы понимаете, о чем я?

Константинов молча кивнул.