Чеченские дороги

Арби Бараев прямо «карьерист»: из постового ГАИшника за пять лет – в генералы. Правда, в настоящее время он разжалован Масхадовым в рядовые, а его «Исламский полк особого назначения» распущен. Однако это не мешает отъявленному головорезу иметь свою банду, тюрьму и информаторов. Живет себе спокойно, вон шестой раз женился практически на глазах у федералов и коровников. Шикарная свадьба была в Алхан-Кале. Матерый, безжалостный, страшный волк.

Изначально все странно. Прапорщик этот, уроженец Белоруссии, живет в каком-то селе в Курской области. По информации, воевал в первую кампанию, награжден, знает чеченский язык. Выводил мирные колонны из-под обстрелов, на том и сблизился с чеченцами. Снопок водит знакомство с разными тейпами и имеет выходы на семью или окружение самого Бараева.

Мысли прерывает мчащаяся на встречу колонна БТРов. Водители чудом угадывают дорогу. Мы съехали на обочину – от греха подальше. Солдаты в бушлатах, стараются укрыть автоматы от грязи и дождя, затыкают стволы бумажными пробками.

Наконец-то добрались до части, где служит Снопок Николай Иванович. На въезде в подразделение бетонные плиты шашечками, между ними дорога змейкой. После серии терактов, когда начиненные взрывчаткой грузовики прорывались, вояки научились закрываться от смертников. Заезжаем внутрь, идем в штаб и ищем прапорщика Снопка.

Через несколько минут приходит прапорщик, кстати, старший прапорщик как будто нас ждал. Из особых примет ничего, кроме жидких усов, среднего роста, незапоминающееся лицо. Поздоровались, он по-армейски – «здравия желаю», понимает, что офицеры приехали, хоть и без знаков отличия. Разговаривать негде, штабной вагончик полный. Вышли на улицу. Задаем вопросы: откуда информация, что вертолетчики находятся у Бараева, степень ее надежности.

– На войне надежности нет. Но мои люди говорят, что готов Бараев своего брата Ваху на трех летчиков поменять. Брат-то его у вас? Вопрос игнорируем, продолжаем расспрос.

– С кем контактируешь из окружения Бараева? Где будет обмен? Какие гарантии, что это не засада? – наседаю я.

– С кем контактирую, вы их не знаете, – прапорщик замолчал, глядя на пролетающую ворону. – Вы даже не представляете, сколько я мирных чеченцев вывел и спас от наших срочников и вертолетчиков, – сотни! Меня до сих пор благодарят. Вот и есть небольшое доверие. А где обмен, чего и как, не говорил. Брата-то Бараева я не видел. Че попусту языком трепать!

Рядом охнуло так, что я присел. Казалось, взорвалась авиабомба. Воздух стал, как темный мед. Холодная пудра испуга покрыла мое лицо. Прапорщик стоял как ни в чем не бывало и с невидимой усмешкой смотрел на мое лицо.

– Тяжелая артиллерия за горкой бьет, – спокойно говорит он и закуривает. В душе он явно издевался над моим испугом. Вон на танк залезь, всю батарею будет видно!

Залезаю на стальную громадину, посмотреть, откуда бьют пушки. Орудия совсем близко, они судорожно подпрыгивали, с болью оглушающе харкали и плевались длинными кусками огня и раскаленными воющими сгустками стали. Неумело спускаюсь вниз, опять вижу насмешливый взгляд прапорщика.

– Пошли, где потише, чаю попьем! – предложил Дима. Снопок повел нас в свой вагончик. По-хозяйски зашел и попросил всех выйти. Встали и вышли даже младшие офицеры – в авторитете наш прапор. За чаем Рыжков рассуждал и философствовал:

– По Корану, чеченцы освобождаются от моральной ответственности за обман “неверных”. Например, попав в трудное положение после поражения от русской армии, Шамиль Басаев поклялся на Коране, что прекращает борьбу. Но Шамиль не только пренебрег своей клятвой, но продолжил войну и грабежи. Так и нас могут вжарить. Что думаете, товарищ старший прапорщик?

– Мне на Коране никто не клялся и на Библии тоже, но этим людям я верю, хоть они и чеченцы, – спокойно возразил Снопок, грызя бублик. Где брат Басаева? Что-то настораживало в этом прапорщике: то ли его постоянные вопросы о брате полевого командира, то ли его дружеские контакты с боевиками.

– Брат в тюрьме в Нальчике, за ним еще ехать надо, мы его без проверки не привезли бы, – ответил Рыжков и посмотрел в мутное окно вагончика, обделанное мухами. За окном кипела военная жизнь: офицер материл срочников, которые таскали ящики со снарядами.

– Ну проверяйте, привезете – поменяем! – каким-то игрушечным голосом закончил беседу Снопок. Там ребята мерзнут на улице. Мы дружно встали из-за стола и попрощались.

Едем, точнее, идем в нашу военную контрразведку, которая расположена тут же. Военная контрразведка выявляет предателей и прочие преступления в ВС. Ее не любят и боятся. Если не боятся, то остерегаются. Снопок, видя, как мы заходим в вагончик контрразведчиков, сплюнул и пошел по своим делам.