Читаем Чеченский детектив. Ментовская правда о кавказской войне полностью

— Мы с сопроводительными, — Рябинин выставил на стол две бутылки «Абсолюта» и одну сувенирную «От Деда Мороза».

Саша в задумчивости потёр подбородок.

— Пообщаться хочешь? — лукаво улыбнувшись, спросил он, — так я и без бухла, всё рассказать могу…

— Это от души… Нам ведь обратно возвращаться надо сегодня, — Серёга понял, что его жест превратно истолковали.

— Ну, пойдём, покурим… — Спецназовец первым вышагнул из палатки и, уже с улицы, — парни, чувствуйте себя как дома, включайте видик…

— Мы тоже покурим, — Бескудников с Поливановым, после минутной паузы, вышли за порог.

Долгов присел перед телевизором, перебирая стопку видеокассет около колченогой, явно откуда-то «зачищенной», тумбочки. Костя сев за стол осмотрелся повнимательней. Мягкий свет заливал внутрипалаточное пространство из ряда окошек с обеих сторон, купол палатки уходил вверх, создавая эффект шалаша из далёкого детства. Оружие и армейские ящики довершали картину военного уюта.

— …Моя попытка номер пять! — заорал динамик моноблока и на экране появилась ломающаяся красотка.

Саша присел за стол и, лишённые третью неделю женского общества, мужики вперились в телевизор. Зашли в палатку и присоединились к просмотру Поливанов с Бескудниковым.

— Долго они там ещё? — спросил Катаев, на секунду оторвавшись от экрана.

— Да там этот «Визирь» на турнике уже раз сто подтянулся, — хмыкнул Бес, — пока с Рябиной базарил…

Кассета с клипами закончилась, Саша полез её менять, как около входа в палатку послышался характерный басок Щепёткина.

— Ну, чего парни, пойдём к нам в жральню, — весело спросил он, переступив порог.

— Саш, мы же типа в самоходе, — ответил Рябинин и все заулыбались, — нам до обеда в часть, тьфу, бл… в контору вернуться надо…

Выйдя из палатки первым, Катаев, пользуясь тем, что опера решили курнуть по последней, завернул к турнику. Растрясти, сжавшийся от тяжести броника и разгрузки, позвоночник. Скинув амуницию, Костя запрыгнул на перекладину. Подтянувшись и пару раз повертевшись, он собрался уже к машине, как заметил около дальней палатки, непонятный акробатический этюд.

Двое солдат сидели по краям скамейки, спинами друг другу, а третий, стоял на сиденье между ними и вертел над головой солдатским ремнём. Лица у всех были серьёзные и сосредоточенные.

Ничего не поняв, Костя облачившись в броню, подошёл к УАЗу. Оперативники уже загрузились, а Щепёткин, стоя около открытой двери, говорил Рябинину:

— Серый, позывной знаешь… Трудно, конечно, на «боевом» докрикиваться… Лучше, будет если по личняку подъедешь… Мы под вас без проблем РПМ выпишем… По «барабану»[15] я тебе схемку накидал… Да и тебя он вспомнит… Он, когда ему интересно, всё помнит…

Поймав паузу, Катаев спросил про семафорящих за палатками бойцов.

— Эх, мусора! Ни хрена вы не понимаете про поставленную бойцу спецназа задачу… — с улыбкой, вздохнул Саша, — Лёха, ну, командир… Поставил задачу воинам, чтобы, когда он вернётся, подогнать вертолёт… Ха… Ему домой, к жене на день рождения надо смотаться, в Балашиху… Вот они и стараются… Настоящего вертолёта не смогли достать…

Похлопав по капоту машины, с разулыбавшимися операми, старлей махнул в сторону КПП:

— Выпусти!

Рябинин, уже отъезжая, проорал в открытое стекло, как д’Артаньян:

— Мы ещё обязательно увидимся!

Суровый «капэпэшник» гораздо дружелюбнее, проводил взглядом, уезжающий УАЗ.

По дороге на базу, Рябинин поделился информацией, полученной от «Саши — «Визиря».

Его подразделение поменяло «росичей» не так давно. Месяц-полтора. Для них основное направление работы — горы. По мнению командования ОГВс[16] то, что происходит в городе: подрывы-расстрелы — это совершают придурки, которыми рулят такие же придурки, только повыше. В прямом смысле. В горах. Финансирование идёт от арабов, шляющихся туда-обратно через перевал на российско-грузинской границе. В городе у «Визирей» есть пара стукачей, но пустые, как правило, работающие ещё на несколько структур. Как охарактеризовал их Саша «на ГРУ-спецназ-ДШБ-морпех»[17]. Правда, есть один пассажир, но скользкий… И информационно плотный…

— И где его искать? По хавирам и притонам? — раздался полный скепсиса голос Беса с заднего сидения.

— Есть одна фишка… Вроде разок пацаны его через неё выдёргивали… Ох-е-ё… — прервался Рябинин, ухнув колесом в воронку. Сзади обиженно заголосили Долгов и Поливанов. Машина, на предельной для неё скорости, въезжала в город.

— На рынок около Первомайки завтра сходить надо будет… — продолжал Сергей.

— И чё? — снова брызги скепсиса долетели сзади.

— Хрен в очо! — раздражаясь, ответил Сергей, — других вариантов, все равно, нет…

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза
Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее