Чеченский народ в Российской империи. Адаптационный период

В 1866 году в пансионе Ставропольской гимназии было выделено всего три вакансии для уроженцев Терской области, причём одну из них должен был занимать дагестанец. На данные вакансии принимали тех горцев, кто свободно говорил по-русски и выдерживал вступительный экзамен в соответствующий по возрасту класс гимназии. Поступавшие в гимназию должны были воспитываться в горских школах, где уже выявлялись их способности и успехи в учёбе[2386].

С учреждением в 1871 году среди горских народов Северного Кавказа гражданского управления был введён и новый порядок распределения казённых (бюджетных) горских вакансий: от горцев Кубанской области — 15; от Терской области — 21. В 1883 году в пансионе Ставропольской гимназии находилось 20 осетин, 1 чеченец, 3 ингуша, 3 кабардинца. В тот период во всех четырёх военно-учебных заведениях Кавказа обучалось 14 осетин, 4 кабардинца и 2 чеченца[2387]. В 1884 году в Ставропольской гимназии обучался 21 горец. Терскую область представлял Ахтаханов Абдул-Керим[2388]. К 1892 году количество представителей Терской области увеличилось до 23 человек. В это время в гимназии обучался Токаев Тембулат, поступивший 20 августа! 887 года и Шахмурзиев С., поступивший 29 августа 1888 года[2389]. В 1867 году в пансионе Ставропольской гимназии проживал Чах Ахриев вместе с Анзором Сулеймановым[2390]. В 1870 году в гимназии обучалось уже шесть ингушей, в том числе Чах Ахриев, Асланбек Базоркин, Саадула Ахриев, Киляр Дагиев и др.[2391].

Будущий просветитель Чах Ахриев поступил в Ставропольскую гимназию вместе со своим двоюродным братом Саадулой, благодаря содействию и помощи дяди Темурко Ахриева, офицера русской армии. В 70-х годах XIX века появятся первые труды Чаха Ахриева по этнографии и экономике родного края в авторитетном Тифлисском издании «Сборник сведений о кавказских горцах» и во Владикавказской газете «Терские ведомости». В 1870 году он поступил в Нежинский лицей князя Безбородко, по окончании которого в 1874 году получил высшее юридическое образование. Чах Ахриев — первый представитель ингушского народа, получивший в России законченное высшее образование. В Ставропольской классической гимназии получил образование также известный осетинский поэт Коста Хетагуров[2392].

Ставропольская мужская гимназия была открыта 18 октября 1837 года, когда ещё шла война и называлась она — Кавказская областная[2393]. Кроме Ставропольской губернии гимназия обслуживала Дагестанскую, Терскую, Кубанскую, Сухумскую, Карскую области и Закатяльский округ. В 1866 году гимназия была преобразована в классическую и в связи с этим значительно увеличилась программа обучения, были введены для изучения: латинский, греческий, немецкий и французский языки[2394].

К прошению о принятии в гимназию, вместо метрических свидетельсв мусульманам разрешалось подавать свидетельства кадиев. В 1 класс принимались дети от 8 до 14 лет. Ученики вносили определённую плату за обучение, за полгода вперёд. В Ставропольском пансионе в 1867 году за счёт казны содержалось 142 воспитанника: из них 30 детей местных дворян и чиновников, 65 детей почётных горцев и 47 детей офицеров казачьего войска[2395]. При Ставропольской гимназии было создано горское отделение (дата не установлена), где в 1877 году обучалось 85 человек, а в последующие годы там училось по 40–60 детей почётных горцев — дворян, князей, высшего духовенства. В 1880 году горское отделение было ликвидировано и на его основе создано реальное отделение с 6-классным обучением. Министр просвещения своим циркуляром в 1887 году запретил принимать учениками в прогимназии и гимназии детей кучеров, лакеев, кухарок и поваров, социальный статус родителей стал иметь доминирующее значение, способности ученика стали отходить на второй план[2396].

В 60–70 годы в России было довольно значительное движение в поддержку народной школы, неслучайно XIX век считается веком доступа к образованию народа. Выдвигалось требование создания не просто школ, а школ национальных, где родной язык не только изучают, но и ведут на нём обучение. П.К. Услар писал: «Мнение, будто бы безграмотного человека всё равно — учить грамоте на родном языке или на неизвестном ему языке, до того странно, что мы оставим его без опровержения».