Чеченское колесо

Не было только одного, того, что, по мнению отдельных доморощенных экспертов, должно было решить исход операции - психотропных веществ подмешанных в воду. Негодуя по поводу обвинений в том, что чекисты "могли решить проблему малой кровью", Степашин отмечал: "Нелепо! Такие препараты действуют индивидуально. Один засыпает через тридцать минут, другой через две. Стоило бандитам почувствовать, что что-то не так, как колонна взлетела бы на воздух... К чертовой матери! Легко рассказывать тем, кто ничего не понимает..."

Несмотря на существующую договоренность премьера с Басаевым, Ерин поставил жесткую задачу Анатолию Куликову - бандитов не выпускать... Дипломатическая миссия - предупредить Черномырдина о принятом решении была поручена Степашину. Ерин плевался, и иметь контактов с премьером после его беседы с Басаевым желания не имел. Деликатный по натуре министр внутренних дел просто кипел, проклиная дилетантов, подсказавших председателю правительства дурацкий ход.

Наверное, и сам Черномырдин понял, в какую историю он вляпался. Ультиматум Степашина он выслушал, обронив: "Я согласен... Только из Ставропольского края они должны выйти. Я дал слово!"

"Как получится..." - ничего не обещая, ответил Степашин.

Вернувшись к больнице после тяжелого разговора с Черномырдиным, Степашин увидел совершенно взбешенного Михаила Егорова. На нем не было лица, изъяснялся он исключительно междометиями. Из его резкого монолога Степашин понял, что тот только что говорил с Черномырдиным, который категорически запретил проводить какую-либо операцию. Степашин так до конца и не знает, был ли такой разговор на самом деле, хотя не верить первому заместителю министра внутренних дел оснований не имеет.

Скорее всего, разговор все-таки был. Черномырдин хорошо знал, кто является руководителем операции и, что бы ни говорил, о чем бы ни предупреждал премьера Степашин, последнее слово будет именно за Егоровым. Здесь как на корабле. Даже если на борту будет сам президент, он не вправе вмешиваться в действия капитана. Таким капитаном, отвечающим за все, был Михаил Егоров. И все, включая министра внутренних дел и директора ФСБ, ему должны подчиняться...

Ерин тем не менее снова связался с Куликовым и ещё раз подтвердил свой приказ бандитов уничтожить на территории Чечни.

Куликов же требовал не выпускать бандитов из Буденновска. Наверное, в чем-то Куликов был прав. Отчасти... На месте были сосредоточены наиболее квалифицированные спецназовцы. Их силами при некоторой подготовке можно было провести операцию на пути следования. Самому же Куликову было неизмеримо сложнее. В его руках была лишь грубая военная сила, танки, БТРы, авиация. Фактически ему предстояла не тонкая операция, а грубая ампутация... Он не хотел, судя по всему, брать ответственность на себя, реально понимая последствия такого шага.

Колонна с террористами прошла по трассе не так триумфально, как об этом писалось. Дважды предпринимались попытки остановить колонну, в том числе на территории Ставропольского края. Но нескоординированность действий, обещание, данное Черномырдиным, не позволили решить задачу. После исторического разговора премьера с террористом мало кто хотел взять на себя ответственность и рискнуть...

Впрочем, история повторилась через полгода. Глава Дагестана Магомедали Магомедов тоже давал обещание Радуеву, что тот беспрепятственно с заложниками уйдет из Кизляра. Тогда федеральные силы нарушили обещание. Радуева остановили на границе с Чечней, но на территории Дагестана. Это будет позже.

После выхода колонны из Буденновска настроение участников операции, что называется, было ниже ватерлинии. Вернувшись в гостиницу, Степашин с Ериным включили телевизор.

На экране Жириновский обливал Немцова соком.

"Паноптикум!"

Грустно переглянувшись, два министра сорвали пробку с горлышка бутылки.

Дальнейшая судьба, во всяком случае в ближайшее время, была ясна.

"Ну что? Надо уходить в отставку?"

Размышляя по прошествии длительного времени над буденновской трагедией, мы вновь и вновь задаемся вопросом, что можно было сделать для иного поворота ситуации. Как уже отмечалось, бойцы спецназов были готовы к штурму, готовы к самопожертвованию. Но чем бы это могло закончиться? Кровавым месивом из тел бандитов, женщин и младенцев? И можно было бы так оплаченную цену считать адекватной? Даже если вспомнить кадры хроники из Буденновской больницы, легко можно представить, в каких условиях пришлось бы применять оружие бойцам спецназа... Мы часто задаем себе вопрос о роли Черномырдина в буденновской трагедии. И, наверное, любой сотрудник, да и просто логически мыслящий человек может назвать диалог премьера с бандитом не иначе, как национальным позором. Высшее должностное лицо НЕ ИМЕЕТ ПРАВА ВСТУПАТЬ В ПОДОБНЫЙ ДИАЛОГ. И потому, не осуждая принятое им решение, мы можем констатировать только одно - каждый должен нести свой чемодан. Или крест. Если есть вера...