Чего хотят демоны

Следующее пробуждение было менее болезненным. Приоткрыв глаза, я увидел окна, завешенные плотными шторами, аквариум, чуть отсвечивающий зеленоватыми бликами, угол кровати, и Арнику, сидящую рядом. Она улыбнулась мне:

– Ты спал целый день и больше не стонал во сне. Значит, лекарство действует и ты поправляешься.

– Какое лекарство? – Мой голос прозвучал хрипло, но достаточно внятно.

Арника показала мне стакан с бледно-зелёной жидкостью.

– Что в нём?

Она посмотрела на меня задумчиво и осторожно спросила:

– Ты правда хочешь знать это?

– Нет, пожалуй,– ответил я не менее осторожно.

– Тогда пей... Всё, до конца. Я подумала, что в менее концентрированной дозе оно поможет тебе.

Я едва не захлебнулся, но успел на взлёте приостановить своё воображение и допил «лекарство». Как и в прошлый раз, оно значительно разогнало туман в голове.

– Арника, ты действительно ядовитое растение?

Она опустила голову и, мне показалось, заколебалась в выборе ответа. Но генетическая правдивость победила.

– Да. Я отравила тебя. Но не специально. Я не рассчитала дозу.

– Дозу чего? – Я нашёл в себе силы и приподнялся, заглядывая в её опущенные глаза.

– Я растение. Ты не забыл? И могу... моя кровь, то есть то, что считается моей кровью... сильный галлюциноген.

– Стрекательные клетки, яд, дурманящий запах, высокий интеллект, привлекательная внешность. Ты смертельно опасна.

– Прости...– прошептала Арника совсем тихо.– Я позвонила твоему брату. Он скоро приедет.

Болезненное чувство острой жалости укололо меня при виде опущенной золотоволосой головы, тонких пальцев, сжимающих пустой стакан.

– Арника, ты на самом деле не хотела причинить мне вред?

– Не хотела.

– И, чтобы вылечить, ты давала мне свой со... свою кровь?

– Да.

Лис стремительно влетел в комнату, взволнованный и немного испуганный:

– Что с ним?! Что случилось? Арника, я ничего толком не понял, ты говорила, он...

И тут брат увидел меня.

– Какого чёрта! Что она сделала с тобой?!

– Лис, успокойся. Я нормально себя чувствую.

Но он уже превратился в разгневанного хищника:

– Нормально себя чувствуешь?! Да ты посмотри на себя! Ты же... Мы уезжаем немедленно. А ты,– Лис повернулся к невозмутимой Арнике,– держись подальше от моего брата, а не то мне придётся применить на тебе средство для уничтожения сорняков.

– Мне очень жаль, что так вышло.

– А, тебе жаль? Ну надо же! Это мне жаль, что я уже давно не опробовал на тебе нашу новую газонокосилку.

– Лис! Прекрати!

– А ты её ещё защищаешь! Она едва не угробила тебя, а ты защищаешь эту... это...

– Лис! Не надо ничего говорить. Ты прав. Едем домой.

Первым делом брат вызвал врача, хотя, по-моему, в этом не было необходимости.

– Ты напрасно волнуешься, я вполне прилично себя чувствую.

– Ты не видел себя со стороны.

– Так дай мне зеркало!

– Не дам! И лежи спокойно.

Приехавший врач был нашим давним знакомым. Он лечил ещё Лиса в детстве от всех мыслимых болезней и ко мне продолжал относиться как к шестнадцатилетнему мальчишке.

Войдя в комнату в сопровождении моего хмурого брата и взглянув на меня, он не показал удивления:

– Доброе утро, Захар. Был на Гавайях?

– С чего вы взяли?! – довольно нелюбезно буркнул я.

– Ну как же,– добродушно отозвался врач, вытаскивая из своего профессионального чемоданчика стетоскоп,– дыхание затруднено, сердцебиение... учащенное, зрачки расширены, слизистая носа и рта воспалена. Все симптомы воздействия нервно-паралитического яда. Не могу точно назвать растение. Бред, галлюцинации были?

– Д-да.

– Общая слабость... Может быть, китайское дерево или олеандр...

Когда доктор ушёл, прописав лекарства, Лис снова сел рядом на кровать.

– Так что ты решил?

– С чем? – спросил я устало.

– С растением.

– Не знаю, Лис. Понимаю, что пора прекращать это...– я невесело усмехнулся,– знакомство.

– Уже давно пора.

Лис оставил меня одного. Я лежал, смотрел в потолок и пытался подогреть в себе чувство раздражения и злобы на Арнику. Но сил на гнев не было. И на все упреки, какие я мог придумать, существовало одно оправдание – её лицо в бело-розовом сиянии яблоневых лепестков...

Но я должен отказаться от этого. Взять себя в руки и решительно оборвать затянувшееся прощание. Давно было пора понять всю противоестественность наших отношений хотя бы из чувства самосохранения. Если она не отравила меня насмерть в этот раз, то в другой снова может не рассчитать дозу.

Короткий звонок в прихожей прервал мои размышления. Я услышал, как Лис открывает дверь, приглушённо спрашивает что-то типа – какого хрена пришедшему здесь нужно, и негромкий ответ, произнесённый голосом, который продолжал звучать в моей памяти.

– Лис! Кто там?

– Никого!

– Но я же слышу.

– А я говорю, никого.

И снова тихое: «Мне нужно поговорить с ним».

– Оставь его в покое. Вам не о чем говорить. Ты сказала ему всё, что хотела, и лишь по случайности он остался жив. Хватит. Уходи. И мы все постараемся забыть, что знали друг друга.

– Я не уйду, пока не увижу его.

Сердце моё билось всё чаще. Я пытался успокоить его, вспоминая прежние благоразумные мысли, но не сумел сдержаться:

– Лис! Пусть она войдёт.