Чего не надо делать

Василиса выехала ранним утром после короткого разговора с колдуном. Проехав версту по тракту, она свернула к Осинкам. Темный еловый лес почти сразу сжал дорогу. Деревья клонились друг к другу и вытягивали к дороге ветви. Кое-где рытвины тележных колес перечеркивали старые, крепкие корни. Ездили здесь нечасто. Вокруг стояла темная тишина. Даже полуденное солнце почти не палило.

– Как к Бабе-Яге еду, – вслух сказала Василиса. – Только черного ворона не хватает… ох ты!

Волшебница натянула поводья, и кобыла встала как вкопанная. В паре десятков саженей впереди на суку сидел крупный иссиня-черный ворон. Птица секунду смотрела на одинокую всадницу в синем кафтане, повертела головой и беззвучно исчезла в чаще. Василиса тронулась дальше; внезапная встреча с птицей заставила призадуматься.

Ее с самого утра не покидало какое-то нехорошее предчувствие. Из-за этого предчувствия она взяла с собой почти все инструменты. Из-за него она то и дело осматривалась по сторонам. Такое бывало и с ней, и с ее друзьями и знакомыми – смутное, непонятное ощущение. Не опасность, нет; больше всего к этому подходило слово «неправильность». Что-то такое скользило по самой поверхности сознания, неуловимое, но тревожащее. Велик соблазн списать это беспокойство на глухомань, но Василиса давно привыкла доверять чутью. 

До самой опушки ее никто не беспокоил. 

Разница между селом и деревней простая – в селе есть храм небесного кесаря, а в деревне его нет. Это единственное различие тянет за собой множество следствий. В деревню не ходят молиться соседи на большие праздники. В деревне не собираются ярмарки. Деревня ощутимо меньше и живет замкнуто. Осинки издали выглядели именно таким захолустьем. Пара десятков изб, и частокол вокруг. Пятнадцать верст от тракта – и глухая дыра, в которой опорос свиньи – целое событие. Вроде неподалеку должно быть озеро, но не похоже, чтобы местные ловили рыбу.

– Эй, борода! – окликнула Василиса первого попавшегося на пути крестьянина, который тащил на себе внушительное бревно. – Где живет ваша травница?

Мужик призадумался.

– Это… Бабка Хоронея?.. Первая изба слева, стало быть, – он чуть замялся и добавил. – Госпожа.

Дом травницы почти ничем не отличался от остальных. Обширный двор был обнесен плетнем. Василиса громко позвала хозяйку. В доме засуетились. На пороге показалась девочка лет семи, босая, в рубашонке, подпоясанная веревкой.

– Сичас! Сичас! – она побежала к калитке.

Голосок девочки был совсем тоненьким, а лицо – испуганным. 

– Отведи под навес лошадь госпожи и беги, задай корму хрюшке.

Из дома вышла немолодая женщина; на вид ей можно было дать и сорок пять, и шестьдесят. Невысокая, опрятно одетая, не толстая, но и не худая. Слово «бабка» подходило к ней с трудом.

– Проходи, пресветлая, – женщина улыбнулась. Ее голос оказался низким и приятным. – Я Хоронея-травница.

Василиса спешилась. Через сени, в которых висели связки трав, они прошли в избу, состоявшую из единственной комнаты без перегородок, низкой и полупустой. На лавке лежали еще пучки трав. Длинная прямая палка стояла в углу. В избе пахло сеном и цветами. Потирая поясницу, травница протерла лавку какой-то тряпицей.

– Садись, пресветлая, коли не брезгуешь нашим убожеством.

– Не побрезгую, – Василиса уселась; Хоронея осталась стоять. – Внучка?

– Нет. Сиротка. Своих боги не дали, но есть о ком позаботиться. А позволь узнать, сколько же тебе лет, пресветлая? Совсем молодая, а уже посвященная.

Неприятное предчувствие снова пробежало по самому краешку сознания. То ли показалось, то ли действительно взгляд Хоронеи задержался на медальоне. Василиса носила простенькое железное кольцо на цепочке. Понимающему человеку сразу становилось известно, что перед ним ученица Фомы Загадкина.

– Семнадцать, – соврала Василиса и сразу перешла к делу. – Это у вас нашли фляжку? Я хочу знать, где ее нашли и посмотреть на это место.

– У нас, – кивнула Хоронея. – Тут рядом озеро, на озере остров, а там развалины, что стоят с тех пор, как мир наш сгинул. Люди туда ходить боятся, а я вот ходила несколько раз. Если хочешь, пресветлая, могу тебя туда отвести. У меня есть лодка. Или, если хочешь, можешь отдохнуть тут с дороги.

– Нет, – покачала головой Василиса. – Пойдем сейчас.

* * *

Хоронея уверенно вела Василису лесной тропой. Чем дольше они шли, тем сильнее Василиса убеждалась: слово «бабка» к Хоронее мало применимо. Травница шла быстро, почти не опираясь на длинную палку, которую она прихватила с собой из избы. Но почему-то же ее называли бабкой? Из-за возраста? Из-за сиротки, годившейся ей во внучки? Когда они дошли до берега озера, Василиса на всякий случай посмотрела на травницу краем глаза: облик Хоронеи не расплылся. Та то ли действительно не заметила, то ли сделала вид, что не заметила. С совершенно невозмутимым видом травница прошла к месту, где прятала лодочку.