Чего не прощает ракетчик

Правда тут еще один нюанс имеется, а именно сам стиль охраны — пассивный, или активный. И здесь выбор уже за начальником охраны VIPа. Только его дело решать будет ли он обставлять своего подопечного днем и ночью пуленепробиваемыми амбалами, или постарается заранее вычислить источник возможной угрозы и нейтрализовать его раньше, чем тот успеет подготовить и осуществить покушение. Гром, в связи с уже известными особенностями своего характера, естественно склонялся именно к последнему варианту обеспечения безопасности, к активному. Вот только никто не позволил бы ему вот так запросто взять и грохнуть влиятельного и всеми уважаемого в теневом мире человека из-за бабы, пусть она будет хоть мисс Украина, хоть мисс Вселенная…

Появление Перцхелавы на открытии галереи, слов нет, неожиданное, конечно, на какое-то время Грома просто парализовало. Правда время это было вовсе не продолжительным, несколько секунд не больше, по прошествии которых в голове Грома уже включился мощный компьютер начавший просчет вариантов дальнейших событий. И хотя вариаций на эту тему практически не имея фактического материала для анализа можно было настряпать достаточно много, все они сводились лишь к трем реальным рабочим версиям, зависящим от того, по какой причине оказался здесь «законник» пиковой масти.

Первый вариант — чистая случайность, проходил мимо и вот зашел, ноги сами привели, конечно, имел право на существование. Но Гром отбросил его почти сразу. Во-первых, маловероятно. Во-вторых, если так, то никаких особых пакостей не предвидится, а значит и напрягаться, предпринимая какие-то действия, не стоит.

Вариант второй был более приближен к реальной жизни: измученный ревностью к удачливому сопернику и неразделенной любовью Резван, тайно проникает на закрытое мероприятие, чтобы хотя бы издалека полюбоваться на объект своей страсти, растравляя в душе этакое мазохистское удовлетворение. Тоже вряд ли, если учитывать среднестатистический кавказский темперамент. Вряд ли горский мужчина способен на подобное проявление слабости по отношению к красивой самке. Хоть и с большим сожалением, но пришлось откинуть и этот вариант.

В качестве рабочей оставалась самая неприятная возможность. Перцхелава подготовил какую-то месть и лично явился посмотреть на торжество справедливости в своем понимании. Причем раз так, то удар должен был последовать с минуты на минуту. Вряд ли его нанесет сам Резван, авторитету его ранга не к лицу марать руки и давать лишний повод и зацепку давно точащим на него зубы правоохранительным органам. Итак, Резван только зритель, кто же тогда исполнитель?

Гром быстро обежал глазами зал, тщательно просеивая лица в размалеванной, нарочито вычурно одетой толпе. Нет, не определить, слишком уж все возбуждены, половина наверняка под кокаиновой дозой, другая искренне прется от самих себя и общей элитарности мероприятия, на которое удалось проникнуть. Соответственно и лица у всех перекошенные не то в нервном тике перед нажатием спускового крючка пистолета, не то в наркотическом экстазе… Не определишь, не вычислишь… Убийцей может оказаться любой. И он сам и двое его пацанов ничего не смогут сделать, не смогут предотвратить выстрел из середины этого горящего яркими красками безвкусно разукрашенного водоворота, что кипит под устроенным в центре подиумом. Тем самым подиумом, что возвышается над всеми, ярко освещенный театральными софитами. Такой открытый и будто нарочно выставленный под прицел фото и видеокамер, а заодно пистолетов с глушителями и снайперских винтовок. Подиумом, по которому с непринужденной грацией скользит, не замечая опасности Настя.

Гром и сам не заметил насколько уже накрутил себя. Всего несколько секунд прошло с того момента, как он случайно наткнулся взглядом на замершую в дальнему углу опираясь спиной о колонну фигуру грузинского «законника», а у него уже не оставалось ни малейших сомнений в том, что с минуты на минуту из толпы грянет выстрел, который унесет жизнь Насти. Жизнь женщины, что доверилась ему, безоглядно поверила в его силу и способность ее защитить. Пальцы рук сами собой сжались в кулаки так, что побелела, натянулась до предела кожа на отбитых покрытых мозолями костяшках. Больше всего на свете Гром ненавидел те ситуации, в которых был бессилен что-либо изменить. Но так ли уж он бессилен теперь?