Чего не видит зритель. Футбольный лекарь №1 в диалогах, историях и рецептах

– Кстати, когда стали практиковать штрафы за опоздания, нарушения режима, невыполнение указаний тренерского штаба?

– Я начал работать в футбольной сборной в 1965-м. Уже тогда наказывали рублем.

– А куда направляли собранные средства?

– В советскую эпоху, когда национальная команда выезжала за границу, нужно было приобретать сувениры для принимающей стороны – матрешки, значки… В Спорткомитете СССР, составляя смету, предусматривали подобные расходы, но денег выделяли маловато.

Кроме того, в то время – как, впрочем, в некоторых случаях и теперь – возникала порой необходимость проведения таких медобследований, которые мы не в состоянии были обеспечить в сборной. Собирать деньги с игроков несолидно. Поэтому штрафы шли еще на оплату медуслуг. Даже в годы работы Садырина и Игнатьева, когда нужно было дополнительно приобретать дорогие препараты, использовалась общая казна.

Замечу, что расход собранных таким образом средств всегда контролировался очень строго. Обычно их хранитель – кто-то из игроков или капитан команды. В «Локо» такая обязанность лежала на Евсееве. Знали бы вы, как часто мы на него злились, потому что выпросить у него лишний рубль – требовались титанические усилия. В сборной же, когда требовались какие-то суммы, за санкцией обращались сначала к главному тренеру.

– Вернемся к Оганесяну. После того как Малофеев отказался от «старичков» в сборной (Блохин, Чивадзе, Оганесян…), Хорена отодвинули от большого футбола и армянские власти. Некогда успешного капитана «Арарата» обвинили в сдаче принципиального матча против бакинского «Нефтчи» – большего проклятия от соотечественников трудно «заработать».

Отчаявшись, Оганесян согласился на предложение Бескова о переходе в «Спартак». Однако в день посвященного этому кадровому вопросу заседания Федерации футбола СССР в «Труде» появился заказной фельетон «Погасшая звезда», заморозивший карьеру Хорена.

Спустя несколько лет, временно покинув Москву и став собкором «Труда» по Армении (1989–1992), я попытался восстановить справедливость и таким образом «отмыть» блестящего футболиста и профсоюзную «многотиражку» (тогдашние 20 миллионов экземпляров – не шутка, а попавший в «Книгу Гиннесса» рекорд!) от «джинсы» моего покойного коллеги-предшественника.

По этому поводу специально общался с Оганесяном и Симоняном, другими «источниками» информации (аудиозаписи сохранились), но моя новая версия закулисья скандального матча не сложилась: аргументированно опровергнуть «договорняк» оказалось не менее тяжело, как и основательно его соорудить.