Чего не видит зритель. Футбольный лекарь №1 в диалогах, историях и рецептах

– Пример с Дроздовым – своеобразный разбег к марафонской истории болезни Торбинского?

– «Механизм» травмы Дмитрия оказался не столь явным, чтобы можно было сразу, по первому взгляду оценить тяжесть повреждения. Поэтому я – вроде бы уже опытный доктор – с легким сердцем сообщил тогдашнему наставнику «Локо» Рахимову:

– Ничего страшного не должно произойти.

Это случилось, напомню, в октябре 2008-го, незадолго до гостевого матча сборной в рамках отборочного цикла первенства мира-2010 против команды Германии. На сбор в главную команду Диму мы тогда отпустили. Но, естественно, предупредив доктора сборной об очень неприятной его травме. Андрей Гришанов после осмотра с нашим диагнозом согласился. Речь шла о повреждении в месте прикрепления приводящей группы мышц бедра к лобковой кости. Если подробнее, там мышца переходит в сухожилие, а оно крепится к месту, где, к сожалению, нет нормального кровоснабжения. А это крайне необходимое условие для быстрого заживления.

Мы договорились сначала с доктором Фройлихом, затем и с руководством сборной о том, что Диму переправят из Дортмунда, где встречались национальные команды, в Штутгарт. Там, в клинике, вновь подтвердив наши опасения, немецкие специалисты уточнили место повреждения. А также определили срок выздоровления: 6–8 недель. Само собой, эта новость руководителей «Локо» не обрадовала.

Между тем Фройлих передал нам рекомендации по лечению Торбинского. И мы четко их выполняли, тщательно обговаривая с Томасом каждый свой шаг. Все складывалось неплохо. Во всяком случае, периодические контрольные обследования демонстрировали положительную динамику. Когда состояние футболиста заметно улучшилось, главный тренер поинтересовался у меня:

– Может, Дима попробует сыграть?

Но какой «сыграть», если он, выйдя на тренировку и сделав одну-две пробежки, почти сразу ушел с поля.

– Боли остались, – объяснил он. И я эти слова воспринял как сигнал тревоги.

Мы оказались в сложной ситуации. Прошли обозначенные для выздоровления два месяца из шести, а игрок по-прежнему оставался неработоспособным. До ухода в отпуск после окончания сезона мы определились с текущим диагнозом: на месте повреждения появился рубец. Но тут жизнь подкинула новый сюжет.

В конце ноября уже несколько лет жившие вместе Дмитрий и Евгения Торбинские решили справить свадьбу в одном из московских ресторанов, а сразу после нее улететь на Мальдивы. Я был уверен, что морской отдых Диме пойдет на пользу. Но не тут-то было. Где-то в разгар отпуска он вдруг позвонил мне в Москву и сообщил:

– Попробовал побегать, с мячом поиграть – болит!

Эта донесенная мной до сведения руководства малоприятная весть вызвала огромное недовольство. Понятное дело, что не Господом Богом, а нами – врачами команды. Звучала эта претензия примерно так: Торбинского следовало не на курорт отпускать, а в очередной раз отправить в зарубежный медцентр. Там следовало как можно тщательнее проверить его состояние и, если требовали обстоятельства, оставить на реабилитацию.

На самом деле до отпуска я как раз советовал Диме еще раз поехать в Германию. Более того, сам созвонился с Фройлихом, доложил результаты обследования и получил новые предписания. Но на этот раз моя ошибка состояла в том, что я не настоял на том, чтобы вместо путешествия на Мальдивы Дима отправился бы на обследование в Штутгарт.

Уже после того как он 19 декабря вернулся в Москву, мы договорились о срочном обследовании в римской клинике, где лечатся футболисты экстра-класса. Итальянские коллеги огорошили нас: травма недолечена – образовалась зона воспаления, а рубец нужно рассасывать. Торбинский там лечился долго – прошел реабилитацию, ему провели инъекционную терапию. Медленно, но верно дело пошло на поправку. Во время февральского сбора Дмитрий наконец-то поступил в распоряжение Рахимова.

– Неужели на этом совместная проблема полузащитника и медиков «Локо» не разрешилась?

– В том-то и дело, что нет. В данной ситуации я чувствовал себя крайне неуютно. Подвергся жесткой критике со стороны главного тренера, да и руководство клуба на нас, врачей, смотрело косо: вместо восьми недель, которые определил профессор Фройлих, на лечение ушло четыре месяца. Теперь-то я могу уверенно утверждать: у Торбинского случился не рецидив. У него, видимо, врожденная патология опорно-двигательного аппарата.

– Подробнее можете объяснить?