Чего стоит игра?

Мак-Коски слушает. Но не очень внимательно. Ибо в его голове собираются, стыкуясь друг с другом, как вагоны в железнодорожном составе, фразы, произнесенные Этьеном.

Встроенный компас… И гироскоп… Фотографическая память… Реакция… Водитель от Бога… Карта «Дакара» нарисована рукой Николь…

Все складывалось. Одно к одному. И получалось в итоге… Получалось… Сэр Макс не верил в совпадения.

– … и в итоге она из-за этого скандала сорвала мне двухмесячные переговоры. У меня было желание посадить ее под замок. Или зашить ей рот.

Это как нельзя лучше подходило к тому, что он собирался сказать.

– Этьен, – начал он осторожно, – по-моему, есть работа, для которой Николь подходит идеально.

– И что же это за работа такая?

– Ну, подумай сам. Реакция. Память. Компас и гироскоп, как ты утверждаешь. И то, что она хороший водитель. Стратегическое мышление присутствует?

– Да, – настороженно ответил Лавинь, – в шахматы меня регулярно надирает.

– Ну, Этьен, это же очевидно…

– Не хочешь же ты сказать… – Этьен резко откидывается на спинку стула. Смотрит прямо в глаза Мак-Коски. – Так вот зачем ты приехал. Все-таки по делу…

– Этьен! – сэр Макс резок. Повышает голос. – Ты с ума сошел! Я до сегодняшнего дня представления не имел, чем занимается Николь. И что она из себя представляет.

Этьен смотрит на него. По-прежнему – недоверчиво.

– Да, я ищу штурмана. Это правда. Но к тебе я приехал отнюдь не за тем, чтобы предложить твоей племяннице эту работу.

Этьен вопросительно изгибает бровь. Сэр Макс вздыхает.

– Но она же идеальный штурман. Разве ты не видишь?

– Возможно, – осторожно соглашается Лавинь. – Но твой Падрон не уживется даже с идеальным штурманом. Хочешь, чтобы он сожрал и ее? До меня доходят кое-какие слухи…

– Не думаю, что так будет. Видишь ли, Николь – девушка.

– Да ну?

– Ну, право, Этьен, дай сказать. Ты, возможно, не знаешь, но у Кайла… особое отношение к женщинам. Он не обидит Николь. Я думаю, именно это и позволит им хорошо сработаться вместе.

Он задумчиво потер лоб.

– Я, конечно, понимаю… Что быть штурманом в одной раллийной команде – это совсем не то же самое, что стоять у руля целого ралли-рейда. Но я предложу ей хороший контракт. И…

– Ты шутишь? – Лавинь против воли расхохотался. – Где были твои глаза сегодня утром? Да если б я не вмешался, еще пара минут – и она бы бросилась целовать тебе туфли. Она же бредит «Мак-Коски». За всеми гонками следит. А потом еще после каждого этапа неделю меня донимает разбором полетов. И этим твоим Падроном тоже бредит! Одно время сомневалась, правда, кому отдать свои болельщицкие симпатии – ему или Хирвоненну. Но в итоге Падрон победил. И, я думаю, ты знаешь, почему.

– Вот видишь, как все складывается, Эт. Одно к одному.

– А тебя не смущает, что за все время существования история ралли знает единицы имен женщин-штурманов? А уж чемпионов среди них точно нет!

– Значит, Николь будет первой.

Лавинь молчит. Задумчиво крутит в руках чашку. А потом… Вера в то, что его Николь – особенная, самая лучшая, и собственное тщеславие и амбициозность заставляют его улыбнуться и произнести:

– Для начала – надо все-таки узнать мнение Николь.

Он потом вспоминал этот момент, когда вечером Николь чуть ли не колесом ходила по квартире, периодически стискивая дядю в объятьях и выкрикивая нечто бессвязно вроде: «Мак-Коски… Ралли… Я – штурман… работать с Кайлом… познакомлюсь с Микко».

Глава 3. Северо-Западная Англия. Камбрия. Барроу-ин-Фарнесс

Николь входила в кабинет Мак-Коски со священным трепетом глубоко верующего человека, впервые получившего доступ к своей святыне. А между тем, это был совершенно обыкновенный кабинет. Просторный, удобный, рациональный. Но без излишней роскоши и помпезности.

Ники оглянулась, впитывая все новые детали. Огромный черный стол для совещаний. Несколько больших экранов по стенам – для проектора, ЖК, еще какой-то… На одной свободной стене видит несколько черно-белых фото. С улыбкой узнает дядю Эта. Молодого, тридцатилетнего. Самого сэра Макса с чемпионским кубком в высоко поднятых руках. И, вздрогнув, буквально впивается взглядом в лицо темноволосой женщины, пристально смотрящей прямо в камеру из-под длинной челки. Мама. Которую она совсем не помнит, конечно же. И на которую она, увы, совсем не похожа.

– Присаживайся, Николь. Кайл сейчас подойдет, – Ники вздрагивает от голоса Мак-Коски, успев уплыть в мыслях далеко, в те времена, когда ее самой еще не было на свете. Зато мама была жива. – Да не переживай ты так! Вы с Кайлом сработаетесь. Я просто уверен в этом.