Чего вы хотите? (сборник)

Рассуждать и размышлять Шулин не умел. Не понимал, как кто-то может напряженно о чем-то думать, выбирать; к нему решения приходили быстро, даже не приходили, а словно бы находились в нем и в нужный момент высвечивались. Когда ему объявили, что аэропорт закрывается, не выбирал, что теперь делать, а продолжил считать себя начальником всего хозяйства, а не просто вертолетной площадки – участочка бетона пятьдесят метров на пятьдесят.

Шулин так и следил за складом, где хранилось необходимое для приема и отправки самолетов, для их экстренного ремонта, сохранял обстановку аэропорта вплоть до пустого газетного автомата, стендов, давно погасшего табло. В меру сил заботился о полосе. И это удивляло и злило многих его земляков.

Кажется, один только Саня Рочев разделял шулинское упорство. Часто, встречая, останавливал и полушепотом говорил:

– Правильно. Держи, Лёха, а то захватят. Эти американцы с китайцами только и ждут ведь, когда ослабнем совсем. Потом налетят и сожрут. Как Панаму, помнишь? Гренаду… Сейчас Ирак вон… Сожру-ут. Как котиков морских дубинками перебьют.

Но Саня – он и есть Саня, местная голытьба. По юности отморозил пальцы на ногах, теперь шаркает по поселку туда-сюда, пенсию получает, от безделья философствует.

Временный расположен в низине на берегу Изьвы. Много раз в советское время пробовали оборудовать тротуары, благоустроить улицы. Но болотина съедала гравий, а деревянные настилы через две-три зимы превращались в труху. Многие дома кривились, одним краем оседая в жижу, некоторые так и целиком медленно погружались. Пройдешь мимо низенькой избы – окна почти у земли, – и вспомнится, что лет двадцать назад это был высокий дом с завалинками… Вырыть сухой подвал во Временном являлось целой наукой…

Фундаменты под школу со спортзалом, двухэтажную гостиницу, склады строили такие, что случайный человек мог подумать: на этом месте будет возведен небоскреб… Любой клочок твердой почвы был для временцев бесценным.

И вот неподалеку лежит почти полтора километра отличной бетонки, стоит крепкое, просторное здание, еще несколько сооружений, а использовать их не разрешает уже непонятно кто. Бывший начальник бывшего аэропорта, а теперь просто шишка на ровном месте.

Когда-то взлетно-посадочная полоса была огорожена колючей проволокой. Но деревянные столбы давно сгнили и повалились, колючка изржавела. Металлический забор перед центральным зданием еще держался, но ничего не защищал. Обойди его справа и слева и попадешь на территорию. И потому людей очень забавило, что Шулин запирал ворота на большой навесной замок. Даже шутка появилась: когда кто-нибудь говорил, что у него все надежно, ему тут же отвечали: «Аха-аха, как ворота у Шулина!»

Но как бы ни были нелепы эти бесполезно запертые ворота и кусок забора, они, наверное, останавливали людей от того, чтобы залезть в здание, стащить полезное, просто напакостить, стекла побить.

А вот на полосу постоянно зарились…

Нет, в первые два-три года после закрытия аэропорта то ли по привычке, то ли из-за уверенности, что вот-вот всё станет по-прежнему, на территорию не заходили запросто. Потом же стали гулять по бетонке, а то и заезжать, грибники оставляли на ней машины, мужики приспосабливали сухой бетон для сушки дров.

У начальства тоже появились на полосу виды. Хотели построить на ней то новое здание лесопилки, то склады, то даже биатлонное стрельбище (очень популярный вид спорта стал в последние годы в республике), планировали разобрать, выложить из плит центральную улицу поселка, покончив таким способом с почти круглогодичной распутицей. (Правда, разбирать оказалось невозможно – полосу заливали на месте, прямоугольниками, и при попытке оторвать их от земли бетон крошился.)

Шулин отбивался и от начальства, и от простых временцев. Простых сгонял с полосы; люди отвечали с озлобленным недоумением:

– Да почему бревна нельзя здесь сложить?! Что, на твоей спине лежать будут, что так вьешься? Просохнут – увезу… Ты дурак, что ли, Леха?.. Я, по-твоему, машину в грязи оставлять должен, когда рядом бетонка?..

– Нельзя взлетно-посадочную полосу загромождать, – отвечал Шулин туповато, не находя других аргументов.

– Где она, блядь, взлетно-посадочная?! Что здесь взлетает и садится? Вороны?

Но Шулин не отставал, готов был драться, обещал побить у машин стекла, пожечь бревна, и люди отступали. Хотя на другой день, на третий, четвертый они же или кто другой снова пытались занять на полосе местечко.

С начальством было легче. Помогала здесь, как ни странно, путаница с тем, кому принадлежит бывший аэропорт.