Чего желает джентльмен

В тот день Дэвид сидел в саду, поскольку идти дальше все равно не мог. Назавтра он снова отправился в сад, потому что обнаружил, что Вилли оставляет его в покое, стоит лишь сесть на солнышко и закрыть глаза. На следующий день Рис устроился в саду, потому что в гостиной было слишком темно, чтобы читать, потом – потому что в доме было слишком жарко, а на следующий день – потому что миссис Престон затеяла в гостиной уборку.

Его хозяйка оказалась трудолюбивой женщиной. От наблюдения за ней у Дэвида начинала кружиться голова. Пока он сидел среди ее роз и ароматных трав, она успевала печь хлеб, вязать носки, ухаживать за садом, читать сказку дочке. Еще мыла, скребла, натирала, штопала. Рис изумлялся: как она к концу дня не падает без сил? Дамы из высшего общества не делали и десятой доли того, что успевала эта женщина. Впрочем, кому здесь еще было заниматься домом, если не считать помешанного на лошадях Вилли. Похоже, у нее просто не было выбора, решил он. Но самое удивительное, она, кажется, не возражала против такой жизни.

Больше в этой деревне Дэвиду заняться было нечем, поскольку чертов Перси сбежал. В первые несколько дней он думал, что умрет со скуки, но теперь ему здесь начинало нравиться. Кроме хозяйкиной суеты, разумеется.

Воздух был свеж, ночи спокойны. Еда простая, но свежая и вкусная. Сад был удивительно тихим и умиротворяющим, как и сама миссис Престон. Впервые в жизни Дэвид видел женщину, которая могла сидеть возле другого человека и не произносить ни слова. Сегодня она расположилась на скамье напротив и шила – тихо, спокойно. Ни ворчания, ни болтовни, ни жалоб – просто занималась своим делом. И тогда ему захотелось с ней поговорить.

– Вы сами делаете всю работу? – спросил Дэвид. Она подняла голову. Не удивилась, не обрадовалась, только задумалась. – Я имею в виду – по дому?

– Мои братья могут что-то починить. Иногда приходит и помогает невестка. А в остальном – сама.

– Должно быть, нелегкое бремя для одинокой женщины.

Ханна перестала шить.

– Мой муж умер полгода назад. – Она вымученно улыбнулась. – А работа… в этом нет ничего особенного.

Дэвид судорожно размышлял, что бы еще сказать. Иногда она носила траур, но чаще одевалась в серое. А жаль, думал он, потому что миссис Престон была привлекательна и, скорее всего, довольно молода.

– Напротив, я полагаю, это должно быть очень тяжело.

В ее взгляде читалась насмешка.

– Вы имеете в виду работу или жизнь в Мидлборо? – Ее тон заставил Дэвида почувствовать себя виноватым. – Не будьте слишком строги к нашей деревушке, сэр. Пусть здесь нет развлечений Лондона, однако жизнь в деревне бодрит и вообще полезна для здоровья. Всего за неделю к вам вернулся здоровый цвет лица.

– Действительно, здесь больше солнца, чем в городе.

Посмотрев на небо, Дэвид вдруг осознал: она права. Жизнь в Мидлборо начинала производить на него удивительный эффект. Свежий воздух, напоенный запахами сада, да еще эта тишина, не оставляющая человеку иного выбора, кроме как углубиться в размышления и пересмотреть собственные ценности.

Этому полезному занятию Дэвид не предавался уже много лет. Возможно, такого с ним не случалось вообще никогда. Конечно, можно было бы списать все на пребывание в доме священника, но Дэвиду казалось, будто свежий воздух наполнил не только его легкие, но и его жизнь.

Рис знал: он – безответственный повеса. Брат твердил ему это постоянно, а ведь Маркус никогда ни в чем не ошибается. Но до сегодняшнего дня Дэвид еще ни разу ни о чем не пожалел. Возможно, теперь в его жизни наступил переломный момент. Он оказался на перекрестке, к которому несся на всех парах. Затворник в доме викария, Рис, возможно, получил шанс на искупление грехов.

Миссис Престон отправилась на кухню, чтобы взглянуть на хлеб в печи. Дэвид смотрел, как она уходит, и думал о том, что ему не помешала бы толика ее спокойствия. Невозможно было представить, чтобы эта женщина впала в ярость, к примеру, из-за того, что ее обставили на скачках. Не стала бы она устраивать и гонки на грязной дороге. Все, что миссис Престон делала, имело основание и благую цель.

В этот миг собственное существование, бессмысленные метания начали казаться Дэвиду чужими и чуждыми. Впервые в его голове возникла мысль, что сломанное колесо экипажа может явиться счастливым предзнаменованием.

– Почему вы переезжаете?

Услышав его голос, Ханна подняла голову. Дэвид наблюдал за ней, стоя в дверях и опираясь на костыль. За те две недели, что он прожил в доме викария, у них завязалось что-то вроде дружбы, и он даже попросил хозяйку называть его по имени.

Ханне случалось видеть и более странные случаи дружеских отношений. Стивен нередко помогал то городскому пьянице, то служанке, которой хозяева отказали от места по причине беременности.