Чейзер

– Она найдется, Элли. С ней все в порядке, я уверен.

– Рен!

– Хорошо. Я поищу ее.

– Спасибо!!!

Она обняла его на прощанье; сдавленный между телами кот тут же укусил ближайшую руку.

– Вот я тебе! – беззлобно огрызнулся Рен, погрозил Хвостику пальцем и направился к двери. – Не ждите в ближайшие несколько часов.

– Хорошо.

Когда дверь захлопнулась, Элли вздохнула и принялась бродить по комнатам, ласково поглаживая питомца под подбородком.

– Ты зачем Рена укусил? Ай-яй-яй. Пойдем, чудище, покормлю тебя.

* * *

– Слушай, выдай Лайзе телефон, пусть эти двое созвонятся, иначе Элли мне всю плешь проест.

– Если я выдам ей телефон, она наделает звонков. И так уже пыталась попасть в нормальную больницу, едва успел поймать за руку. Быстро сообразила, что можно позвонить даже через домашний кинотеатр.

– Эй-эй-эй, старик, ты не иначе тоже бабу себе нашел?

Голос с заднего сиденья сделался крайне заинтересованным – его обладатель, двухметровый гигант в черном плаще, подался вперед. Мак бросил взгляд в зеркало заднего вида, где из темноты выделялся только короткий ежик белесых волос, и поморщился.

– Это не баба, это подруга Элли.

– Подруга? – снайпер, кажется, обиделся. – А мне, значит, никто про подругу не сказал! Почему я узнаю о них только тогда, когда они появляются в ваших спальнях? Может, там еще одна подруга есть? Третья?

Дэйну Эльконто никто не ответил, он отвернулся и засопел.

За окном проносились кусты, гаражи и опустевшие склады окраины Нордейла – в одном из них сегодня назначена встреча торговцев наркотиками.

Чейзер вызвал в памяти фото мужчины из выданного начальником профайла, на секунду прикрыл веки и сосредоточился.

– Поймал местоположение. Всем приготовиться.

Мягко зашуршала одежда; руки в перчатках сняли оружие с предохранителей. Черный автомобиль бесшумно остановился у разрушенной кирпичной стены.

* * *

Под утро в спальне похолодало – Лайза почувствовала, как замерзли высунутые из-под одеяла ступни. А когда на груди натянулась майка и стало прохладно плечам – проснулась.

В окно пробивался серый предрассветный свет – слишком мутный, чтобы осветить комнату, но вполне пригодный, чтобы вычертить абрис сидящей на постели мужской фигуры.

Майка оттянулась еще выше сначала над правой грудью – обхваченная пальцами ткань оказалась срезанной маленькими ножничками, – затем над левой.

– Эй, что ты делаешь?!

От Мака пахло лосьоном, сигаретным дымом, бренди и чем-то еще. Чем-то горько-сладким. Закончив манипуляции, тот отпустил футболку, и она легла на грудь, только теперь оба соска высунулись в проделанные дырочки.

– Эй, что ты творишь?

Удивление и раздражение тут же смели остатки сна.

В темноте усмехнулись, зашуршала одежда. Аллертон пересел в кресло у стены и отложил ножницы на тумбочку.

– Привет, принцесса. Как спалось?

– До твоего прихода отлично!

Над кроватью все еще кружил запах спиртного.

Он пьян?

Воздух холодил торчащую в проделанные прорези грудь; посмотрев на нее, Лайза почувствовала прилив праведного гнева.

– Зачем было вырезать дырки? Ты – извращенец!

Мужской голос прозвучал хрипло и мягко:

– Красиво, правда? Обычная спортивная майка на девушке, а ее соски выглядывают наружу. Очень красиво. Как мало ты понимаешь в красоте. Я так давно хотел на это посмотреть.

Повисла тишина.

Ее ноздри трепетали, пытаясь распознать сладковато-горький аромат. Затем понимание пришло само собой. Порох. Так пахнет порох.

– Ты пьян.

– Не особенно. Всего лишь пара стаканов бренди. Тебе нечего бояться.

Но она боялась. Боялась тем странным нестрашным страхом, который разгоняет кровь и вмешивает в нее толику возбуждения.

Изуродованная майка и сидящий у кровати в четыре (или пять?) утра мужчина рисовали в сознании Лайзы психоделическую картину, обострившую до предела чувства и напрочь убившую адекватность происходящего.

Ночь. Ножницы. Хриплый голос. Ощущение абсолютной наготы, хотя она почти полностью одета. Теперь почти.

– Как работа?

Он снова усмехнулся.

– Хорошо. Все прошло хорошо.

Психоделика усилилась. Если бы она задала тот же вопрос диспетчеру или сантехнику, то ответ бы означал: «Да, отвечено на все звонки, наряды отосланы на места поломок, их действия скоординированы» или «Все починено. Отходы из канализации больше не текут по жилым помещениям», но она спросила об этом убийцу. И ответ наверняка означал: «Да, все хорошо, все убиты. Спасибо, что спросила».

Тихий, бредовый, не поддающийся логике разговор.

– Накрой меня.

– Я еще не налюбовался.

Лайза сжала зубы и на секунду прикрыла веки.

– Ты не извращенец, ты – маньяк.

– Точно.

Он держал средний палец у краешка губ – теперь, когда глаза привыкли к полумраку, Лайза хорошо различала детали, – и смотрел прямо на ее грудь.

В тишине, которую нарушало лишь ее сбивчивое дыхание, прошла еще минута.

– Что такого особенного в выглядывающих сосках?

– Эстетическое удовольствие. Наслаждение. Ты одета, ничего видно не должно быть, но видно, и это возбуждает. Разрыв на ткани – разрыв в восприятии. Несовместимость. Жадность того, кто глазеет через замочную скважину.

– Ты ненормальный.