Чекан для воеводы (сборник)

— Здесь, на этом самом месте, произошло главное событие вчерашнего сражения, позволившего нашим славным воинам взять эту неприступную крепость, — велеречиво пояснил пан Грифовский. — При этом погибло много солдат с той и с другой стороны. Потери уже подсчитываются. Но крепость Сокол, гарнизон которой осмелился противостоять вашим смелым солдатам, пала. И так будет с каждой крепостью, каждым городом, кто только попробует противиться вам, ваша королевское величество!

— Жаль пушки, — не слушая спич пана Грифовского, задумчиво произнес Стефан Баторий. — Вот и доверяй после этого наемникам… Если бы не этот чертов Гансик, большая пушка продолжала бы радовать меня и нагонять страх на всех врагов Польши. Кстати, что сталось с мастером Гансом Штольцем?

— От него не осталось мокрого места, — ответил пан Грифовский.

— Что вы говорите? Мокрого места?.. Ай-яй-яй, как жалко пушки!..

— Остались целыми подручные Штольца, — напомнил подчаший Порский, находившийся в свите короля.

— Опять несносные франки? — сделав кислую мину на физиономии, спросил Баторий.

— Германцы, ваше величество, — поклонился подчаший.

— А зачем нам подручные? Нам нужны мастера. Найдутся другие. Пока есть золото в моей казне, мастера всегда найдутся. Всех подручных вон! Так что там с нашими потерями?

— Убитых шестьсот восемьдесят два человека, раненых — тысяча триста пятнадцать, — доложил пан Грифовский. — Это пока самые приблизительные подсчеты, ваше величество.

— Это много, — покачал головой король. — Это большие потери. Если за каждую крепостишку я буду платить такую огромную цену, то до Москвы доберемся только мы вдвоем с метром Делиже… Ха-ха-ха! — рассмеялся король противным дребезжащим голосом, которому вторила вся свита. — И то, если до этого я не познакомлю лекаря с палачом!.. Эй, кто там скачет на белом коне? На белом коне могу скакать только я! Скорее всего, это гонец, который собирается известить нас о подходе резервных сил из моего королевства…

Всадник в запыленной одежде, соскочивший со спины взмыленного жеребца, протиснулся сквозь свиту короля и низко поклонился Баторию.

— Я с дурными вестями, ваше величество, — сказал он. — Разрешите доложить.

— Нет, лучше отойдем подальше, а то тут кругом одни предатели, — король погрозил хлыстом своей свите.

Когда король и посланник спустились с холма, Баторий милостиво позволил вновь прибывшему говорить. Узнав, что никаких подкреплений в ближайшее время не прибудет из-за того, что на юге Речи Посполитой взбунтовалась чернь, Баторий впал в неистовство. Досталось от него и посланнику, и новому командиру гусар, и даже скромному подчашию — всех их король «наградил» ударами своего хлыста. После чего, немного поостыв, он заявил во всеуслышание:

— Мои доблестные воины, одержавшие славную победу над русской крепостью, возвращаются назад. Мы должны покарать наших врагов внутри Польши. А в новый поход на Московию мы отправимся позже. Пускай московиты трепещут в ожидании наших будущих блистательных побед!

С тем польское воинство и повернуло назад, покинув разграбленную и спаленную пограничную крепость, которая выполнила свое главное предназначение — насмерть стоять на защите земель русских. Сколько же их было таких вот крепостишек, по большей части канувших в лету неизвестными, отбивавших охоту у иноземных ворогов «гулять по Руси Великой с огнем и мечом»! Много их было. Но все они остались безвестными, а вот скромный Сокол почему-то запомнился…

* * *

Генрих-цапля и Толстый Фриц, позабытые-позаброшенные, сидели в крытой повозке мастера Штольца и вели невеселую беседу о своей дальнейшей судьбе.

— Без нашего мастера мы полное ничтожество, — со слезами на глазах говорил Генрих-цапля. — Что мы можем? Чего мы стоим?

— Не трави душу, Генрих! И без того тошно, — тяжело вздыхал Толстый Фриц. — Придется нам теперь возвращаться в родной фатерлянд и забыть о золотых россыпях и славе. Ничего, стану подмастерьем у магистратского кузнеца старины Фридриха, который давно меня к себе зазывал. А я занесся, возгордился, как же! Сам мастер Штольц дал мне работу…

— Нет, Фриц, — покачал головой Генрих. — Домой мы всегда успеем, а вот подороже продать секреты покойного Штольца — это в наших силах и возможностях.

— Да кому нужны те секреты? Одумайся, Генрих! Ты же видишь, король Баторий послал нас ко всем чертям. А ведь совсем недавно он к нам благоволил. Какое платье он подарил мне этой зимой! Если я заявлюсь в нем в родной городок, то сам бургомистр, не раздумывая, отдаст за меня единственную дочь Марту.

— Все это так, — почесывая плешь, задумчиво отвечал Генрих. — Но будет гораздо лучше, если ты заявишься к своему бургомистру с туго набитыми кошельками. Тогда уж Марта точно будет твоей. И мы эти деньги получим! Но для этого мы должны отыскать чертов «огненный камень», который спрятал отец мастера Штольца где-то здесь, в России.

— Ты с ума сошел, Генрих! — вскричал Фриц. — Где мы будем искать тот мифический камень? Может, его никогда и не существовало… К тому же Россия слишком большая страна для нас двоих. Это все равно, что искать иголку в стоге сена.