Чехия без вранья

А теперь интересная вещь, обратите внимание. Вышеперечисленный набор качеств вызывает симпатию и уважение к их носителям – чехам? У меня лично да. Однако ведь легко представить, что то же самое кого-то заставит презрительно скривиться. Прежде всего так поступят люди, живущие по принципу «не по-нашему – значит, плохо». Замороженные, заторможенные, неискренние, себе на уме… Что ж, тоже верно… «…Пусть дикой удали в них нету, / Пусть нет раздольности степной, <………> / Зато они в разгаре пьянки / Не рвут трехрядку на куски / И в нос не тычут вам портянки / Как символ веры и тоски» (И. Иртеньев).

* * *

Должен признаться, что ваш гид не первый, кто задумался над особенностями чешского характера. Оказывается, и раньше были не менее серьезные авторы, проводившие не менее глубокие исследования, о чем узнал я из статьи А. Бобракова-Тимошкина «„Чешский вопрос“: попытки разобраться в самих себе» на сайте «Чешская культура». Т. Г. Масарик задолго до того, как стать первым президентом свободной Чехословакии, задался вопросами: кто такие чехи? какие они? в чем их самобытность? каково их место в европейской истории? какая у них историческая перспектива? Вместе со своими единомышленниками он разработал концепцию «чешской философской традиции». Обратившись к чешской истории, опираясь на труды своего предшественника Франтишека Палацкого, Масарик пришел к выводу, что специфическая особенность чешского народа – человечность, гуманизм, ненасильственность, стремление к правде: «Что ни чех, то Человек». Эти черты повлияли и на исторические события, и на становление личностей великих чешских гуманистов – Яна Гуса, Яна Амоса Каменского, – а также на деятельность общины «Чешских братьев». Да, велась постоянная борьба с засильем всего немецкого, но в основном ненасильственными методами, а прежде всего посредством распространения религиозных, эстетических идей. Все мы знаем, что Лев Николаевич Толстой проповедовал теорию «непротивления злу насилием». Однако вряд ли многие знают, что повлияло на мировоззрение Толстого знакомство с идеями чешского средневекового деятеля Петра Хельчицкого, высказывавшегося за религиозное, ненасильственное сопротивление злу.

«Не насилием, но миром, не мечом, но плугом, не кровью, но примирением, не смертью, но жизнью… – вот ответ чешского духа, вот смысл нашей истории и наследство великих предков» – так красиво и напористо сформулировал Масарик свою концепцию.

С тех пор и до наших дней эту концепцию поднимали на щит или нещадно критиковали. Выда ющийся чешский философ Фердинанд Пероутка едко заметил, что «гуманизм – вещь такая же международная, как телеграф и телефон», и призывал не считать его специфически чешской чертой характера и не думать, «что все чехиобъяты мистической и экзальтированной любовью к людям…». Однако для нас важно, что даже такой ехидный критик философии Масарика тоже «усматривает в чешском менталитете такие черты, как незлобивость, покорность, миролюбие, но также упрямство и расчетливость, хоть видит в них не доказательство „гуманизма“ чешской нации, а доказательство ее слабости». Кстати, чешский писатель Милан Кундера считает, что Пражскую весну 1968-го задумали люди, вдохновленные идеализмом идей Масарика, а «бархатную революцию» 1989 года осуществили сторонники трезвомыслящего Пероутки, считавшего основной задачей чехов следование западным образцам и моделям общественного устройства.

* * *

И все-таки есть люди, способные не только уважать, но и восхищаться чехами. И пример у меня очень авторитетный, очень впечатляющий – Марина Ивановна Цветаева.

Его и пуля не берет,
И песня не берет!
Так и стою, раскрывши рот:
«Народ! Какой народ!»
<……..>
Бог! Если ты и сам – такой,
Народ моей любви
Не со святыми упокой —
С живыми оживи!
Процветай, народ, —
Твердый, как скрижаль,
Жаркий, как гранат,
Чистый, как хрусталь.

* * *