Чехия. Инструкция по эксплуатации

Ну что, а потом в Йичин? Вот там можно хорошенько прогуляться. Правда, там вы попадете на дороги с худшим покрытием, зато какими же красивыми будут виды. Вас очарует Чешский Рай, тот самый наш маленький Эдем, с дворцами, замками, озерами и скалами. Из маленького замка Вальдштейн были родом рыцари-разбойники, из которых — это когда уже они значительно обогатились — появился некий Альбрехт Вальдштейн (на основе его жизнеописания Фридрих Шиллер создал своего "Валленштейна"). Местонахождение, от которого взялось наименование рода, до сих пор стоит в развалинах, по сути это просто россыпь камней (Steine) среди лесов (Wald). Зато более стойкими являются следы самого героя. После победной войны он желал из Йичина сделать центр своих обширных владений, только помешал ему в этом… ну конечно же, Фердинанд II Габсбург, приказавший прикончить героя в Хлебе. Но от него, по крайней мере, остался замок на рынке в Йичине. Затем, чтобы было где жить — во всяком случае, согласно Чтвртеку — импортному Господину Князю, мишени патриотических выступлений Румцайса.

Герцог Вальдштейн прибыл в Йичин уже только в гробу, который захоронили в ближайшем монастыре картезианцев. Он сам приказал его выстроить, именно там должна была находиться родовая гробница. После ликвидации монастыря там было устроена действующая и до настоящего времени тюрьма. Как-то слишком часто превращают у нас в казематы строения, заслуживающие лучшей судьбы.

Но с Йичином связаны и истории, которые это направления делают несколько человечнее. Якобы, наш монастырь-тюрьма привлек некоего Якоба Крауса, ищущего людей, у которых было достаточно много времени и терпения, чтобы "клеить пакетики". Он осел в здешнем городке, выглядящем, словно бы его живьем извлекли из путеводителя по самым красивым местам старой Австро-Венгрии. Изготовление пакетиков из бумаги было совершенно революционным изобретением. Краус залил ними всю империю, а при случае внес свой вклад в чешский язык. "Клеить пакетики" и до сих пор является синонимом пребывания в тюрьме.

Это же сколько пользы может принести одна хорошая идея.

Якоб Краус вскоре женился на красивой дочке йичинского доктора. В 1874 году та родила ему — девятого ребенка и пятого сына — малютку Карла Крауса, который игрался с Франеками, Янеками, Йозеками и Антеками под стенами живописного замка Вальдштейнов, на самом рынке, где семейство Краусов и проживало. И кто знает, если бы папаша Якоб не принял решение о переезде в Вену, то, возможно, гордостью нашей литературы был бы некий Карел Краус[73]? Правда, со своим сарказмом и иронией у нас ему наверняка не было бы легко. В нашем местном кино для таких типов не было много места.

В йичинском монастыре, только-только превращенном в тюрьму, сидел знаменитый разбойник, наверняка бывший вдохновением для литературных героев, что пошли по его следам. И был это не какой-то там Румцайс, а самый настоящий злодей. Какой-то Ринальдо Ринальдини здешнего региона. Звали его Бабиннский, и до сих пор о нем распевают длинную балладу, которая весьма подробно, с деталями описывает достижение здешних палачей. Бабинский выгоняет из камеры свою любимую, говоря ей так:

Иди, моя милая, домой уходи,
Еще сегодня мне в могилу идти.

Чтобы тут же прибавить:

Pak mu hlavu usekli
Až u samejch fusekli.

Что можно перевести где-то так:

И тут ему голову отрубили,
Все носки кровью залили.

Эти рифмованные строки — замечательная смесь языков, которое до настоящего времени могло бы обрадовать сердца многих детей. Fusekle — это ничто иное, как Fußsak, по-австрийки уменьшенные до Fußsäckel, что в чешском языке породили fusekle женского рода. И речь здесь идет даже не о носках, а, скорее, о кожаных мешках, натягиваемых на ноги в случае дождя и грязи, нечто вроде детского спального мешочка. Потому что баллада про Бабинского (несмотря на бесчисленное количество куплетов) превратилась в детскую песенку, так что эти "фусекле" тоже живут, как и пристало языковой реликвии.

На самом же деле Бабинскому голову не рубили. Он отсидел свое, а жизнь закончил набожным садовником в одном женском монастыре. Вот так-то, из хитрого лиса мы сделали садовника! Ничего себе, правда? Быть может, это тоже чешское изобретение? И вроде как наш бывший разбойник жаловался, что из его сада-огорода воруют огурчики с цветочками!

Точно так же мы поступили с Рюбецалем или же Краконошем. В terra fabulae, куда я вас сейчас веду, имеется один закуток между Упой и Метуйей (Úpa, Metuja — древнейшие обозначения воды: ap и met), где это сказочное существо не только появилось на свет, но где и пребывает до настоящего времени. Ландшафт здесь практически полностью открывается, показывая округлые возвышения из темно-красного песчаника. Это входной коридор в Карконоше, и практически отовсюду здесь вино гору по имени Снежка, наш чешский Эверест.