Чехов

Лейкин родился и вырос в семье купца и сам долгое время был купцом, приказчиком в лавке отца в петербургском Гостином дворе.

Предки Лейкина, как и Чеховы, были крепостными, но на волю вышли раньше, раньше сколотили капитал и вообще, судя по всему, были удачливее Чеховых.

В 1863 году Лейкин стал сотрудничать в «Искре» — знаменитом сатирическом журнале, связанном с крестьянской революционной партией «Земля и воля». Журнал редактировал В. С. Курочкин, популярный поэт-сатирик, прославившийся своими переводами из Беранже. Лейкин был знаком и с самим В. С. Курочкиным, и с его братом, врачом, широко образованным человеком, оказавшим на Лейкина «огромное», как писал он в своих воспоминаниях, влияние. Но трудно сказать, знал ли Лейкин о подлинном значении этих людей и о революционной подоплеке «Искры», хотя самый факт работы в таком журнале был, разумеется, событием огромной важности, определившим, как считал Лейкин, всю его судьбу.

«…в «Искре» я начинал свое литературное поприще и много работал, но больше того учился и усваивал те принципы, которые теперь провожу в «Осколках», — писал он Чехову в 1885 году.

В 1863 году в «Библиотеке для чтения» был опубликован роман «Апраксинцы», посвященный быту и нравам столичного купечества. Роман был замечен; Н. А. Некрасов и М. Е. Салтыков-Щедрин решили привлечь его автора в «Современник».

«При прощании со мной, — вспоминал Лейкин о встрече с Некрасовым, — он взял мою руку одной рукой, прикрыл ее другой своей рукой и хотя сиплым, ко ласковым голосом проговорил:

— До свидания… Увидимся, когда принесете окончание рукописи. Пишите, пишите… У вас хорошо выходит. Вы знаете тот быт, из которого пишете. Но одно могу посоветовать… У вас добродушно все выходит. А вы, батенька, злобы, злобы побольше… Теперь время такое… Злобы побольше…

Он потряс мою руку и, когда я уже очутился в дверях, опять крикнул мне:

— Помните, батенька: злобы побольше!»

Совету Некрасова Лейкин не последовал. Он действительно хорошо, во всех частностях, знал быт русского купечества, всю жизнь разрабатывал эту тему, как золотую жилу, но самый этот быт в русской жизни был частностью; до больших обобщений, до драматизма, свойственного, например, А. Н. Островскому, Лейкин подняться не смог. Он так и остался до конца своих дней бытописателем и фельетонистом, по-своему колоритным, но неглубоким и, в сущности, смирным.

Лейкин отличался необыкновенной плодовитостью. Уже в 1871 году был издан двухтомник его сочинений, и затем чуть не каждый год появлялись сборники его сценок, разраставшихся временами до размеров повести или даже романа. В библиографическом указателе зарегистрировано 57 его книг, количество же фельетонов и сцепок, опубликованных в газетах и юмористических журналах, не поддается даже приблизительному учету. Несколько тысяч — такая оценка не кажется преувеличенной. Известно, например, что на протяжении многих лет сценки Лейкина ежедневно, за вычетом понедельника, появлялись в «Петербургской газете».

И тем не менее не приходится сомневаться, что имя Лейкина было бы совершенно — и вполне справедливо — забыто, если бы не та роль, какую ему посчастливилось сыграть в судьбе Антона Чехова.

Лейкин, по-видимому, раньше других распознал талант Чехова (говоря точнее, лишь одну, но зато редкую и блистательную его грань — юмор) и в меру своего разумения оценил его не только с коммерческой стороны. Чехову в «Осколках» платили довольно много, по 8 копеек за строку; Лейкину казалось, что это даже слишком, и он упрекал своего сотрудника за расточительность: «Пишете: денег нет. Господи! Куда Вы деваете деньги! Кажется, я даже проживаю меньше Вас».

Лейкин писал это вполне серьезно, без всякой претензии на юмор, но это тем не менее едва ли не лучшая лз его юморесок.

Имя Антоши Чехонте на страницах «Осколков» — это не только подписка, тираж; больше того — это неповторимость, и Лейкин, стремившийся, чтобы его журнал не походил бы «ни по составу сотрудников, ни по другому чему-либо на прочие юмористические журналы… и хоть по некоторым сотрудникам стоял вне конкуренции», прекрасно это понимал.

Он понукал и, как умел, воспитывал Чехова: «Писать нужно больше, одно скажу. Надо выгнать из себя ленивого человека и нахлыстать себя. Ведь нахлыстываю же себя я. Вы говорите, надо читать, заниматься наукой. Ничего не значит: я и читаю, и занимаюсь наукой, слежу даже за успехами медицины по медицинским журналам, не бросаю следить за моей любимой археологией, и все-таки, нахлыстав себя, пишу ежедневно» (17/18 октября 1885 г.).