Чехов

Девушка немного помедлила и кивнула. Очевидно, что в ее практике такое происходило впервые.

— Тикать пора, вашество, — пробасил Фома. — Скоро дверь в ту каморку выломают и на пожарную лестницу выйдут.

— Ну, отсюда убежать будет проще, — с улыбкой ответил я и покосился на арку, которая выводила на улицу. — Но ты прав, нам пора. Спасибо за помощь Оленька.

Девушка только кивнула, и мы с Фомой покинули дворик.

* * *

Мы заняли лавочку у дома, что стоял наискосок от игорного заведения и наблюдали как из него под конвоем выводили посетителей. Пришлось выждать с полчаса, пока фургон и прибывший автозак, в который набили бедолаг, не выехали со двора. За время ожидания Фома принес зажаристых сосисок в тесте, которые продавались в небольшом ларьке за углом. И сам же их и умял. У меня же из-за дурного предчувствия аппетита не было. Я несколько раз позвонил по указанному Ольгой номеру. Но трубку никто брать не спешил. Это наводило на нехорошие мысли. Если настоящий убийца уже вышел на девушку…

— Наконец-то жандармы занялись этим скорбным местом, — заворчала старушка, вышедшая на шум из парадной, напротив которой мы расположились. — Устроили проститутошную в приличном месте.

Я покосился на жительницу дома, отметив, что ее ладони сплошь покрывали татуировки, говорящие о буйной юности своей обладательницы. И хоть рисунки растеклись синей тушью, я сумел различить пару перстней на пальцах.

— Да, бабуль, — закивал Фома. — Устроили и не стесняются.

Бабка подозрительно зыркнула на здоровяка и тот икнул, подавившись сосиской.

— А ты чего смотришь-то? Заняться больше нечем? Ась? — последнее она выкрикнула с истеричными нотками в голосе.

— Спокойно, бабуся, — Фома попытался урезонить аборигенку. — Мы тут решили дать ногам покою.

— Врет и не краснеет, — фыркнула бабка и вынула из кармана чисто выстиранной вязанной кофты натертую до блеска деревянную трубку, в которую неспешно принялась забивать табак из кожаного кисета. — Я мажоров за версту чую. И по обуви могу сказать, что твой дружок-то и кварталу не пройдет пешком. Небось привык, чтобы его, такого важного возили. Или ты его на закорках таскаешь, увалень?

— Кто увалень? — смутился парень, а потом прищурился и фыркнул. — Да ты — ведьма.

— Не точи лясы, раз не смекаешь что к чему, — с довольной усмешкой возразила бабка и протянула парню пригоршню белых круглых семечек из кармана.

Тот принял угощение и коротко поклонился.

— А не отравишь? — при этом заявил он воинственно.

— Да чем тебя взять, такого каланчу? Вымахал так, что небось и мамка не дотянется, чтобы подзатыльник отвесить.

Фома печально вздохнул и бабка сменилась с лица.

— Померла, что ли, мамка-то?

— Почитай годков пятнадцать назад, — пробасил парень и бабулька пожевала губу, прежде чем сказать.

— Тяжело тебе, одному куковать-то, паря? Девку хоть бы ладную себе нашел?

Я слушал этот странный разговор и диву давался. Фома прикрыл собой старушенцию от проходящих мимо работяг, чтобы с их сигарет не слетел горящий пепел. Она меж тем раскурила трубку и присела рядом со мной.

— А ты чегось, барин? Не хочешь разговоры разговаривать? Али не умеешь?

— Не обучен он по-нашему, — мягко пояснил помощник и отогнал от старухи невесть откуда взявшегося мотылька.

— Так научи, — беззаботно предложила незнакомка. — А то ведь так дураком и помрет.

— Он неркомант. Как помрет — так и воскреснет.

— Иди ты! — старушка враз всполошилась и зашамкала беззубым ртом. — Давненько я таких не встречала. Уважали раньше вашего брата. Ух, до чего хороший паренек с виду. Ладный.

— И вам мое с кисточкой, — ляпнул я простецкое выражение, поддавшись порыву.

— Ох, того и гляди тоже семок возьмет, ежели дам, — развеселилась старуха, но угощать меня тыквенными семенами не стала.

— Он хороший, — заступился за меня Фома.

Бабка смерила меня неожиданно ясными глазами и склонила голову к плечу.

— Вижу. И смерть с тобой сегодня рядом.

— Некромант же.

— Не об этом я, паря. Не об этом, — сказала она и хихикнула и указала узловатым пальцем в сторону игорного дома. — Смотрите какого дурачка-то поймали.

Мы повернули головы в указанном направлении. Но ничего особенного не увидели. Когда я обратил свой взор на сидящую рядом бабку, то ее на месте не оказалось. На лавке лежало лишь небольшое пестрое перо, которое подхватил сквозняк и утащил по вымощенной камнем мостовой.

— Куда она делась? — удивился я.

— Вашество, вы ж не думали, что шаманка с нами навсегда останется.

— Кто? — не понял я.

— Я ее сразу признал по рисункам и по говору.

— Разве это не острожные татуировки? — озадачился я. — Какие шаманы? Этож легенды деревенские, что на окраинах города наивным девкам.

— Эх, барин, не видели вы шаманов раньше, стало быть. Они любят побалакать и зубы посушить. Если их повеселить и не обидеть, то может и совет дать добрый. Или предупредить о неудаче какой.

— И что эта бабулька дала нам?

— Мне семечек, — невозмутимо ответил Фома. — А вам про смерть вещала.

— Я некромант.

— Она ведь пояснила, что не о том сказала.

Я пожал плечами, недоумевая, куда могла деться странная старуха. Но разумных объяснений в голову не приходило.