Чехов

И в другом письме: «у меня на кофе денег нет» и поручение — «продай машинку и кровать». Надо отметить, что проникшись горем нежно любимой матери, Антоша выполнил все поручения и Евгения Яковлевна вскоре оценила заботливость сына. Но характерно для Антоши упоминание о том, что его письма переполнены шутками. Антоша шутил, рассчитывая, конечно, шуткой рассеять тяжелое настроение москвичей. Но он иногда так шутит, что заслуживает упрека и от старшего брата Александра, который читает ему целую нотацию за неуместные остроты. Какую-то почтенную московскую знакомую именует Антоша в письме «ее степенство». Александр сердится: как не понимает Антон, что это незаслуженная обида, нельзя обижать людей балагурства ради. Александр вообще оказывает в эти годы огромное влияние на Антона. Студент математического факультета, он полон молодой энергии и удачно начинает свой писательский путь в качестве сотрудника журнала «Свет и тени». В Александре уже давно проснулся протест против мещанских традиций, державшихся в семье. Он и в Таганроге не пожелал жить в семье — переселился к директору. Живет отдельно от родителей и в Москве. В его письмах к Антону много горьких слов о семейных нравах, о предрассудках отца, о затхлости мещанства.

Александр устроил Антону приезд в Москву на рождественские каникулы 1876 года, выслав ему пятнадцать рублей. Антон приехал и был очарован Москвой.

Но кое-что ему не нравилось. Прежде всего Антоша не одобрил пристрастия брата к комфорту. Александр поучает в ответном письме, что комфорт «необходимый спутник всякого мало-мальски чистоплотного человека», и вообще Антону следовало бы завидовать «свободе ничем не стесняемой умственной деятельности», а не тому, чему он завидует. В письмах Александра, начинающихся с шутливых обращений вроде «отче Антоний» или «толстобрюхий отче Антоний», вообще много советов. Старший брат рекомендует книги, например, «Космос» Гумбольдта — «божественную книгу», потом Гюйо — «Природа и человек». А когда Антон написал ему о своей мечте — попасть после окончания гимназии в один из немецких университетов, Александр предостерег его от этого стремления: «Зачем тебе немецкие университеты? Чем русские плохи? Зачем ехать? За философией и теологией? Не думаю, чтобы ты восчувствовал призвание к одному из сих факультетов, а слюнявым немецким схоластиком можешь легко и в России сделаться. Да честь не больно велика».

Эта переписка о выборе университета разрушает легенду, созданную некоторыми гимназическими товарищами Антона Чехова, утверждавшими, что он не имел никакого представления об университетах и на вопрос, на какой же поступает он факультет, отвечал будто бы: «я в попы пойду», имея в виду духовную академию. И о факультетах имел достаточное представление Антон Чехов и разбирался в преимуществах заграничных университетов. Впрочем, как видим, Александр постарался эти преимущества разоблачить.

Александр — авторитет в глазах Антона: он руководитель его юности. Тот процесс «выдавливания из себя рабьей крови», о котором будет говорить через несколько лет Антон Чехов, уже происходил в Александре. Ненавидя мещанскую среду, Александр заражает ненавистью к ней и Антона. Александр, любя и глубоко уважая мать, не только не закрывает глаза на недостатки отца, но в переписке с Антоном усиленно их подчеркивает. Павел Егорович олицетворяет, как думает Александр, те «таганрогские обычаи», от которых он уже бежал и к которым он и прививает ненависть Антону. А что «таганрогские обычаи» удерживались и в Москве, об этом говорит следующee, например, расписание, выработанное Павлом Егоровичем для живущих с ним в Москве домочадцев. Расписание предусматривает время пробуждения от сна и устанавливает домашние и религиозные обязанности каждого члена семьи:

И не шутки ради, а совершенно серьезно регламентировал Павел Егорович этим расписанием домашний распорядок. С каким негодованием описывает Александр Чехов одну из обычных для Таганрога сцен мордобоя, к его ужасу перенесенных и в Москву. Семнадцатилетний Иван нарушил какое-то правило, изложенное в расписании, и был побит отцом во дворе. На крики собрались жильцы, а домовладелец намекнул, что если подобные явления еще повторятся, то не угодно ли со двора съехать.

Александр никакой злобы к семье не питает, он лишь органически не терпит таганрогских обычаев. Но когда нужда стала особенно сильно теснить семейство, то Александр, чтобы не быть заподозренным в чванстве — во дворянстве (как говаривал Павел Егорович) — переехал в родительскую квартиру.

Письма Александра не могли не оказать огромного и положительного влияния на Антона. Годы, проведенные им в таганрогском одиночестве, были годами не только борьбы за существование, но и началом роста его самосознания.

Юношеский облик