Чехов без глянца

Как-то мы разговаривали с Антоном Павловичем про мою хорошую знакомую — подругу моей сестры, Марию Николаевну Рыжикову, и он стал просить меня: «поедемте к ней, изобразимте перед ней жениха и невесту; скажите, что привезли познакомить с ней своего жениха, только, чур, вести себя серьезно…». Рыжикова меня очень любила и была рада моему посещению, тем более, что я привезла своего жениха. Радовалась за меня, что я нашла свое счастье, расспрашивала его, любит ли он меня, где мы познакомились, и была к нам ласкова и внимательна. Он сказал, что очень любит свою невесту и страшно боится, как бы не расстроился наш брак, так как он просит за мной тридцать тысяч, а дают только двадцать пять. Это так поразило Марию Николаевну, что она обратилась ко мне и говорит: «Юлинька, что же это такое? Он, значит, женится не на тебе, а на твоих деньгах? Я бы на твоем месте вернула свое слово назад».

Долго спорила она с ним по поводу этой свадьбы. Так мы и уехали от нее женихом и невестой…

Петр Алексеевич Сергеенко:

Летом 1894 г. довольно большая компания разгуливала в подмосковном дачном парке около Мазиловки. Если не ошибаюсь, компанию составляли А. П. Чехов, В. А. Гиляровский, М. А. Саблин. И. Н. Потапенко и др. <…>

Прогуливаясь в Мазиловке, мы попали в местность, где была публика. Встретились знакомые. Компания разбилась на группы. На Чехова набежала «тучка». Он шел молча, меланхолически перебирая усы. Я с кем-то шел впереди Чехова. Вдруг в самой гуще публики слышу сзади окрик Чехова:

— Господин Говоруха-Отрок! Господин Говоруха-Отрок!

Я оглянулся. Чехов с пресерьезным лицом делал мне приветственные знаки. Некоторые из публики остановились и с любопытством оглядывали меня, очевидно принимая за Говоруху-Отрока, тогдашнего критика «Московских ведомостей». Я смутился от устремленных на меня взоров и, вероятно, имел пресмешной вид, потому что, глядя на меня, иные смеялись.

Александр Иванович Куприн:

Придумывал он удивительные — чеховские — фамилии, из которых я теперь — увы! — помню только одного мифического матроса Кошкодавленко. Любил он также, шутя, старить писателей. «Что вы говорите — Бунин мой сверстник, — уверял он с напускной серьезностью. — Телешов тоже. Он уже старый писатель. Вы спросите его сами: он вам расскажет, как мы с ним гуляли на свадьбе у И. А. Белоусова. Когда это было!» Одному талантливому беллетристу, серьезному, идейному писателю, он говорил: «Послушайте же, ведь вы на двадцать лет меня старше. Ведь вы же раньше писали под псевдонимом Нестор Кукольник…»

Иван Алексеевич Бунин:

Иногда он разрешал себе вечерние прогулки (в Ялте. — Сост.). Раз возвращаемся с такой прогулки уже поздно. Он очень устал, идет через силу — за последние дни много смочил платков кровью, — молчит, прикрывает глаза. Проходим мимо балкона, за парусиной которого свет и силуэты женщин. И вдруг он открывает глаза и очень громко говорит:

— А слышали? Какой ужас! Бунина убили! В Аутке, у одной татарки!

Я останавливаюсь от изумления, а он быстро шепчет:

— Молчите! Завтра вся Ялта будет говорить об убийстве Бунина.

Татьяна Львовна Щенкина-Куперник:

Самая его жестокая шутка была такова. В Мелихове бродили «по наивному», как его называл Чехов, двору — голуби кофейного цвета с белым, так называемые египетские, и совершенно такой же расцветки кошка. А.П. уверил меня, что эти голуби произошли от скрещения этой кошки с обыкновенным серым голубем.

В то время в гимназии естественной истории не преподавали, и я в ней была совершенный профан. Хотя это и показалось мне странным, но не поверить такому авторитету, как А.П., я не решилась и, возвратясь в Москву, рассказала кому-то о замечательных чеховских голубях. Легко себе вообразить, какой восторг это вызвало в литературных кругах и как долго я стыдилась своего невежества.

Мария Тимофеевна Дроздова:

Как-то у Чеховых, когда они жили уже в новой квартире, был устроен большой вечер. Кажется, это был первый званый вечер в новой квартире и, как мне помнится, последний с таким большим собранием гостей. Были артисты Художестве иного театра, несколько литераторов, писатели Бальмонт, Гиляровский, Иван Бунин, Балтрушайтис, Брюсов, Леонид Андреев, люди науки. Все сидели в столовой за чайным столом. Вдруг в кабинете Антона Павловича раздался телефонный звонок. Антон Павлович поднялся, прошел в кабинет и, быстро вернувшись, радостно сообщил, что сейчас придет писатель Горький.