Чехов. Книга 11. Трофей некроманта

— Избави вас Искупитель пожалеть каторжан, решив, что они несчастные люди, которым просто не повезло в жизни! — предупредил я. — Большинство из них сами выбрали свою судьбу. И они не променяли бы ее на другую. Во многих семьях каторга — что-то вроде наследственного пути. Сыны идут по стопам отцов и делают это с гордостью. Конечно, можно подумать, что у них нет выбора. Однако даже если выбор есть, то довольно часто эти ребята предпочитают привычную дорожку. Даже если дать им работу, то они все равно займутся преступными делами. Они кажутся им привычнее и легче. К тому же честно работать многим не позволяют убеждения.

— Правду говорите, мастер некромант, — подал голос Козырев и забрался на подоконник, чтобы нам было его видно. — Мне приходилось нанимать таких вот бедолаг. Они завсегда просились в охрану. И не потому, что хотели защищать мое имущество. А для того, чтобы стащить что-нибудь темной ночью… Я обещал заплатить пять рублей, чтобы они переместили батареи из одного ангара в другой. Мужики попросились работать вечером, чтобы не светить мордами бандитскими. Ну, платить им наперед я не стал. И деньги оставил в старой тумбочке в ангаре, который им удастся освободить от радиаторов.

— И они отработали эти деньги? — полюбопытствовала Нечаева.

— Еще как! У меня не забалуешь. Все потому, что на других дверях склада были крепкие замки, — фыркнул призрак. — Я ведь не дурак, чтобы таким людям доверять. Это вы — дамочка молодая и наивная. Еще и пожалеть такого надумаете. А ему только того и надо. Начнет вам про жизнь свою тяжелую заливать, про судьбу-злодейку. Будет уверять, что попал в острог без вины. Там каждый душегуб сочиняет, что бабушку через дорогу переводил, а на нее напали душегубы. Наверняка, чтобы отобрать пенсию, которую та получила накануне на почте. Так вот, почти каждый защитил такую вот незнакомую бабушку или девицу, которая потом сбежала, испугавшись последствий. Только никто не скажет, что бабку ту, он сам же и ограбил, а девица бежала не без причины.

— Думаете, что я настолько глупая, чтобы поверить в такие сказки? — насупилась Нечаева.

— Таких сказочников вы еще не встречали, княжна, — покачал головой Козырев. — Да вы не обижайтесь на старика, я же не обидеть вас хочу, а предупредить. Эти каторжане могут так красиво рассказывать о своей нелегкой судьбине, что не каждый писака сможет описать в книжке. Только все, что они говорят, надо умножать на ноль.

— Иногда и невинные попадают в острог, — осторожно вставил я, вспомнив Петра из монастыря.

— Случается и такое, кто ж спорит? — закивал Василий. — Лес рубят — щепки летят. Да только черносотенцев вряд ли можно назвать невиновными. Они совсем не зря рисуют на своей коже знак принадлежности к банде.

— Это все же очень грустно, — вздохнула девушка.

— Преступная среда зреет не на каторгах, — продолжил я, перебирая документы. — А в рабочих районах и приютах. И я уверен, когда-нибудь это все поменяется.

Арина Родионовна отложила бумаги. Я же продолжил перебирать листы с биографиями.

Двое из восьмерых умерли далеко от Петрограда, и поэтому я их убрал в сторону. Осталось шестеро. Трое из них по вполне естественным причинам умерли в городских притонах. Причем, времени с момента их смерти прошло достаточно много. От пары месяцев до полугода. Еще двое погибли в авариях. Последний из списка монархистов трагически скончался несколько дней назад, при разборке на каторжном дворе. И меня терзали смутные сомнения, что это трагическое событие — дело рук Рипера. Я положил нужный лист поверх других и внимательно взглянул на снимок.

Лицо черносотенца показалось мне смутно знакомым. И только несколько минут спустя я вспомнил, кто был на карточке. Тот самый монархист, которого я загнал в долг в больничной палате! Видимо, это событие было сложно скрыть от общественности, и черносотенцам пришлось избавиться от стукача, свалив это на криминальную разборку.

Задача становилась интереснее. Тем более, труп мертвого монархиста до сих пор лежит замороженным в прозекторской острога. А притащить на допрос тело было куда проще, чем искать привязку призрака. Поэтому я решил начать допрос свидетелей в деле против Свиридова именно с него.

Я резонно решил, что души монархистов, умерших от естественных причин и аварий, скорее всего уже давно прибрал ловидух. К тому же соваться в притоны черносотенцев в поисках нужных мне призраков не очень-то хотелось. Даже если самого призрака можно было вызвать для разговора вне здания, то предмет-привязку придется искать в той самой квартире, где умер монархист. А терпение у монархистов не безграничное. А предметы-привязки погибших в авариях скорее всего уже давно пропали.