Чехов. Книга 2

— Время всегда меняется. Надо уметь приспосабливаться к новым условиям, — с улыбкой парировал я. — И, кстати, ты сама начинала в следственном отделе жандармерии.

— Ох, юноша, не напоминайте мне об ушедшей молодости, — улыбнулась бабушка. — Иногда я тоскую по тем временам и даже всерьез раздумываю принять предложение Юстиции и вернуться на пост.

— Они предлагали? — уточнил я.

— И не раз, — ядовито усмехнулась женщина. — Вот только я пристрастилась спать в обед, и ты бы видел, какие у меня в зимнем саду созрели помидоры.

— Именно так проявляется старость? — ухмыльнулся я и по коже скользнула волна мурашек.

От некромантки потянуло густой мрачной силой. В эту же секунду в комнате стало темнее, в углу столовой появился огромный пень с горящими красным глазами и раззявил щербатую пасть. Я успел увидеть край изумрудного болота за его спиной и около сотни различных призраков, тянущих руки к своей хозяйке.

— Когда научишься делать так, мой мальчик, тогда и шути со мной о старости, — пожурила меня бабуля и щелкнула пальцами, отсылая тотем прочь.

Затем отставила пустую чашку и встала из-за стола. Поправила подол платья, аккуратно поправила пенное кружево на манжетах рукавов и отбросила за спину выбившийся из прически локон волос.

— Идём. Выберешь себе машину.

Нет, я не плачу и не рыдаю…

В сопровождении Софьи Яковлевны я вышел во внутренний двор особняка, где нас уже ожидал Лука — приказчик семьи. Это был высокий худощавый мужчина, с привлекательным лицом, густыми черными волосами, уложенными набок, глубоко посаженными темными глазами и часто кривящимися в ухмылке губами под аккуратными усиками. Он всегда был в пиджаке в узкую полоску, белой рубашке, тонком шарфе, обмотанном вокруг шеи, черных брюках и лаковых остроносых ботинках на босу ногу. На лацкане пиджака красовалась приколотая роза. Которая удачно скрывала пулевое отверстие, которое однажды стало для Луки смертельным. Слугу убили ещё во время смуты, когда я был слишком мал. Одной из семей понадобился компромат на тогда ещё действующую судью, Софью Яковлевну Чехову. А Лука знал очень много о своей работодательнице. Но к его чести мужчина ничего не рассказал мерзавцам, что и стало причиной его кончины. Но за добрую службу слуга был похоронен на семейном кладбище при особняке. А его призрак до сих пор служит своей хозяйке.

— Добро пожаловать, мастер Чехов, — с улыбкой произнес призрак, склонив голову в приветственном жесте.

— Мое почтение, — ответил я. — Как дела, Лука?

— Все прекрасно, — сказал приказчик и ловко перехватил папку с бумагами, которую крепко удерживал в руках. — Каждое утро благодарю милейшую Софью Яковлевну за то, что она по доброте душевной держит меня в штате слуг.

Бабушка удивлённо подняла бровь:

— Ну что ты, Лука. Ты же практически член нашей семьи. Как я могу тебя уволить?

Я закашлялся, прикрыв рот кулаком и изо всех сил стараясь не рассмеяться. Лука работал приказчиком семьи ещё с поры, когда бабушка была дознавателем. И был в курсе всех дел Чеховых. Как легальных, так и не совсем. Эта информация связывала бабушку и приказчика покрепче клея.

— Идёмте, мастер Чехов, — Лука указал в сторону ворот подземной парковки. — Я уже составил доверенность на право вождения машины, осталось вписать марку и номера после выбора авто.

Я усмехнулся: значит, данные мои и Фомы уже вписаны в бумаги. Ответил:

— Идёмте.

Лука подвёл меня к воротам, щёлкнул пальцами и гордо произнес:

— Дверь откройся!

Створка начала медленно подниматься, впуская нас в помещение. Я обернулся и увидел бабушку, которая с улыбкой спрятала в ладони брелок от дверей гаража. Все же она порой вела себя по-хулигански.

Мы вошли внутрь, Софья Яковлевна дважды хлопнула в ладоши, активируя датчик освещения. И под потолком ярко вспыхнули лампы дневного света. И моему взору открылось два десятка машин, припаркованных вдоль стен.

— Бери любую, — Софья Яковлевна самодовольно обвела рукой авто.

Долго выбирать не пришлось. Потому что я тут же заметил неприметную, но добротную машину бизнес-класса и указал на нее:

— Пожалуй, возьму эту.

Бабушка удивлённо подняла бровь и обернулась ко мне:

— «Империал» тысяча девятьсот шестьдесят девятого года? — поинтересовалась она с улыбкой.

— А твой слуга точно справится с управлением?

— Я смогу оплатить ремонт, — ответил я.

— Это если вы не улетите в отбойник и не разобьетесь насмерть, — вздохнула бабушка.

— У нее слишком крепкий кузов, — заверил я княгиню. — И отличные подушки безопасности.

— Ну, если так.

— На крайний случай ты всегда сможешь призвать мой призрак и я буду жить с тобой в доме и каждый день выслушивать твои упреки.

— Не ляскай языком, — просторечно отругала меня бабушка и отвесила неожиданно крепкий подзатыльник.

— Прости-прости, — отозвался я, поднимая ладони в жесте капитуляции.

Софья кивнула Луке, и призрак взмахнул пальцами. И передо мной появился закреплённый на планшете лист доверенности. А в свободных графах крупными печатными буквами от руки появились буквы: марка, номера, имя нового владельца. А в конце ручка поставила галочки в местах подписи.