Чехов. Книга 2

Свиридова застыла, удивлённо открывая и закрывая рот, не в силах вымолвить ни слова.

— И поэтому вы хотите отказаться от быстрого взлета по карьерной лестнице? — после долгой паузы произнесла она. — Ради защиты прав простолюдинов просто «потому что»…

— Потому что, — согласился я и сделал глоток чая. — Этой причины достаточно. Мой помощник Фома тоже простолюдин. И могу вас заверить, Елена Анатольевна, как человек он не хуже, а во многом даже и лучше некоторых аристократов.

Свиридова покачала головой, и на ее лице отразилось разочарование смешанное с сомнением.

— Вы очень странный человек, Павел Филиппович, — произнесла она, поставила чашку на стол и поднялась на ноги. — Но я всё же очень советую вам подумать над моим предложением.

— Подумаю, мастер Свиридова, — заверил ее я. — Но вряд ли поменяю решение.

— Обязательно подумайте, — с улыбкой повторила Свиридова и взяла с дивана сумочку. — И если решитесь — звоните. Мой номер у вас есть. А мне пора, мастер Чехов.

— Хорошо, — ответил я. Свиридова забрала подписанную копию и вышла из приемной, оставив после себя тонкий аромат вишни.

Преступление и наказание

Кира позвонила, когда все приготовления были сделаны. И на углу стола секретаря лежал пухлый конверт.

— Мастер Чехов, я позвонила приказчице и сказала, что вы велели, — отчиталась девушка. — Она считает, что через час за мной прибудет машина из поместья отца.

— Отлично, — я не удержался от довольной улыбки. — Тогда диктуйте адрес. А ещё лучше, скиньте его в сообщении на мобильный телефон.

— Хорошо, Павел Филиппович, — ответила собеседница и завершила вызов.

Я же взял со стола конверт и позвонил Фоме.

— Слушаю очень внимательно, вашество, — послышался в трубке голос слуги.

Я улыбнулся и уточнил:

— Твоя машина на ходу?

— А как же? — Фома, казалось, даже удивился вопросу. — Как раз сейчас выгнали с ямы. Работает как британские часы.

— Тогда перегоняй ее к офису. Нужно будет съездить по одному адресу.

Слуга не стал задавать лишних вопросов. Просто ответил:

— Уже в дороге, барин.

— Отлично, — произнес я и сбросил вызов.

Фома прибыл через десять минут. Остановил машину у крыльца, вышел из салона и открыл пассажирскую дверь:

— Прошу, вашество, — произнес он.

Я уселся на переднее сиденье, слуга же занял место за рулём. Обернулся ко мне:

— Куда едем, барин?

Я вынул из кармана телефон, продиктовал адрес, который прислала мне Кира.

— Хороший же район? — удивился Фома. — Зачем туда на этой машине ехать?

— Чтобы не привлекать внимания номерами семьи, — ответил я.

— Тю! Да номера я за три минуты поменяю, — отмахнулся слуга. — Если только в номерах дело. Надо?

От этого заявления я с трудом удержался, чтобы не расхохотаться:

— Предложение интересное, но нет. Мы поедем на этой машине. Так будет удобнее.

— Как скажете, вашество, — немного разочарованно пробасил Фома и завел двигатель.

— Любовь Федоровна сегодня сообщила, что получила от тебя подарок, — решился я на разговор.

— Заметила? — довольно уточнил парень. — Я старался. Затемно съездил в погребальное бюро и выбрал самые свежие цветы.

— В погребальное бюро, — повторил я и спрятал улыбку за кулаком. — А почему выбрал погребальное?

— А какое надобно? — нахмурился помощник.

— Ну, цветы же обычно покупают в цветочной лавке.

— Это для бабы какой-нибудь, — терпеливо пояснил водитель. — А тут сама Любовь Федоровна, серьезная женщина.

— И это повод дарить ей похоронный венок? — не удержался я от усмешки.

— Так она ж того, — парень закатил глаза, — мертвая. И бьюсь об заклад, что ей венок дарили только однажды и то на погребении. Она может и пропустила это торжество, так как была в доме призраком.

— Не поспоришь, — согласился я.

— А любой бабе… женщине то есть, приятно получить цветы.

— Но не в виде венка на памятник.

— Павел Филиппович, ну она ж того, — он вновь закатил глаза. — И венок как раз к месту. К тому же, он еще с ленточкой был. Блестящей и красивой.

— И ты ее подписал, — продолжил я.

— Пожелание умирать долго, — парень прямо-таки засиял от гордости. — Чтобы она была в этом доме и не развеивалась.

— Логично, — пришлось признать мне.

— А ей не понравилось? — неожиданно нахмурился парень. — Гвоздики не по вкусу?

— Думаю, дело именно в них, — не стал спорить я. — И знаешь, Любовь Федоровна очень любит розы…

— Из роз венок слишком дорогой, — тотчас замотал головой Фома. — И зачем он, ежели к вечеру завянет.

— Я не к тому, — улыбнулся я. — У порога дома растет шиповник. Уж лучше ты его обиходь. А еще посади под окном розовые кусты.

— Мороки с этим много, — скривился парень. — Но я сделаю, ежели Любовь Федоровне по сердцу придется.

— И не дари венки женщине, даже если она мертвая.

— Красиво ведь, — возразил парень. — И так хорошо разместился на дверной ручке.

— Не спорю. Но дама может решить, что он ее полнит.

— Да? — удивился Фома и качнул головой. — Ну, бабам-то и впрямь не угодишь. Венок и полнит. Глупость же, вашество.

— Однако, женщины удивительны. И даже мертвым им видишь ли венки не идут.