Чехов. Книга 4

— Что вы называете этим странным словом?

— Я имею в виду письма.

Щека женщины предательски дернулась. Затем она сделала шаг к лестнице и запрокинула голову, чтобы увидеть верхние пролеты.

— Я…

— Тщщщщ, — зашипела Ромская и оскалилась. — Слушают ведь, старые грымзы. Я прямо носом чую, что притаились за дверьми и уши греют.

Внезапно Мира выхватила из-под полы халата обрезок трубы и застучала ею по металлическим перилам. Звон разлетелся по всей парадной, и даже я скривился от мерзкой вибрации в зубах.

— Сидите смирно, — прокаркала женщина и повернулась ко мне. — Я тут слежу за порядком. Кто если не я?

Последний вопрос был риторическим и не предполагал ответа. Потому я не стал трудиться выдавать хоть одно слово. Лишь пожал плечами. Это устроило Ромскую, и она, довольная собой, убрала трубу в скрытый внутренний карман халата.

— Проходите, чего уж там. Не хватало, чтобы эти… — она неопределенно мотнула головой, — потом зубы сушили.

Я не стал спорить и воспользовался приглашением. Отчего-то я был уверен, что внутри жилища будет много хлама, ветоши и пыли. Но, к моему удивлению, тут было убрано. Мебель, хоть и старая, выглядела добротно. Паркет был натерт до блеска. Только ковровые дорожки были покрыты застиранными простынями. И я не сразу догадался, что это сделано для того, чтобы не ворс не стирался.

В гостиной крупный фикус в здоровенном горшке топорщил в разные стороны глянцевые листья. На полках серванта стояла посуда из хрусталя, которая была в моде во времена смуты. На стенах висели чеканки с изображениями императоров. Ружья поблизости я не наблюдал, но это не внушало спокойствия. Странная женщина вполне могла спрятать оружие за кухонной дверью.

Заметив мое любопытство, Мира скрестила руки на груди и вскинула подбородок.

— Так что вы хотели, мастер Чехов?

— Мне досталось ваше дело…

— Вы взялись защищать этого пройдоху? Щукина, который таскал мне гадкие записки?

— Давайте по порядку, — я постарался говорить строго, но без агрессии. — Я не выбирал дело и получил его по разнарядке.

— Ну и профессию вы себе выбрали, Павел Филиппович, — Ромская поправила чалму, которая туго обтягивала ее голову. — Если я ничего не путаю, у нас есть семья Чеховых. И вы не просто однофамилец?

— Нет. Я княжич Чехов, — не стал я спорить.

Женщина прищурилась, словно сомневаясь в сказанных мною словах и потом бросила острый взгляд на карман моего пиджака, куда я убрал удостоверение. Стало понятно, что ей нужно увидеть корочку вновь. Я медленно вынул документ и протянул его женщине.

Та цепко ухватила его и приблизила к глазам. Потом принюхалась к кожаной обложке и собралась было поцарапать печать ногтем, но я откашлялся, давая понять, что очередная проверка лишняя.

— Уж простите, юноша, но я не привыкла доверять людям, — пояснила хозяйка квартиры и тяжело вздохнула. — Присаживайтесь. И расскажите, как вы докатились до жизни такой.

— Докатился? — я иронично поднял бровь и устроился в кресле, обтянутом текстильным чехлом.

— Зачем сыну начальника охранки и внуку судьи становится адвокатишкой?

— Так распорядилась судьба, — я развел в стороны руки.

— Семья у вас старая, уважаемая, — продолжила Мира, уходя на кухню и говоря уже оттуда, — Я раньше следила за работой вашей бабушки. Софья Яковлевна- удивительная дама. Она всегда была сильной, резкой и восхитительно суровой. Обычно в нашей империи так ведут себя мужчины.

— Вы тоже производите впечатление сильной женщины, — заметил я.

Мира внезапно оказалась в дверном проеме с подносом в руках. Она осмотрела комнату, словно ожидала, что с полочки пропадет фарфоровая статуэтка слоника. Вздохнула с видимым облегчением, прошла к столику и сгрузила поднос с заварником и двумя чашками. Чай был бледным и совершенно не ароматным. В вазочке лежало несколько светлых сухих галет, прикрытых белой бумажной салфеткой.

— Итак, вы выбрали себе профессию, которую в вашей семье наверняка считают не самой достойной.

— Мне не хотелось бы это обсуждать, — твердо заявил я.

— Думаю, все не просто так, — продолжила женщина вполголоса, словно не замечая моего присутствия. — Наверняка это надобно, чтобы людям понравится. Ведь кому приглянется внук темной…

Мира закряхтела и как-то особенно неприятно улыбнулась.

— Так значит, вам досталось дело этого негодяя, который решил испортить мою репутацию. Вы уже говорили с ним?

— Нет, — солгал я и сделал вид, что попробовал чай, и вернул чашку на блюдце. — Я решил сначала поговорить с вами и узнать вашу версию произошедшего.

— Версия одна! — воскликнула Мира и стукнула кулаком по колену. Тотчас зашипела от боли и принялась тереть ушибленное место. — Щукин устроился почтальоном в наше отделение около года назад. Я проверила его на вшивость своими способами.

— Это какими? — насторожился я.

— Обычными, — не смутилась женщина. — Кинула на коврик рубль, когда он принес мне посылку. И проверила — забрал мерзавец купюру или нет.

— Забрал?

— Нет. Похоже, догадался, что я его проверяю, — нехотя призналась женщина. — Но я сразу раскусила его хитрый план.

— И какой же? — я вновь приложился к чашке, обжигая губы.