Чехов. Книга 4

— Чудеса, — улыбнулся я и уточнил, — и они вас не кусают?

— А должны? — мужчина сделал вид, что удивился.

Пчела тем временем взлетела и, навернув несколько кругов вокруг Петра, понеслась прочь.

Некоторое время мы молчали. А затем я уточнил:

— Вы вряд ли знаете, кто настоящий убийца вашей жены. Иначе бы рассказали все следователю. Да и времени с момента трагедии прошло много. Но может быть вы что-то знаете. Что поможет в поиске.

Петр задумался и между его бровей залегла глубокая складка.

— Я виноват перед Катериной, — начал он глухим голосом. — Знал ведь, что я ей не люб. Но с первой же встречи решил, что хочу сделать ее своей женщиной. Слушать ее отказа я не стал. Проявил упрямство и даже избил парня, который за ней увивался на тот момент. Ходил за ней и никого не подпускал близко. А потом напоил и… — мужчина вздохнул, — после содеянного предложил стать законной супружницей. Она плакала, а я считал, что бабья доля терпеть и никуда она не денется.

Мне нечего было сказать, и я промолчал. Но Петр и не ждал от меня слов. Он отвернулся, оглядывая покачивающуюся траву рядом с постройкой. А потом продолжил:

— Ребенка Катенька потеряла. И я до сих пор думаю, что она взяла на себя этот грех и выпила трав, чтобы дитя скинуть. Но виновата ли в том несчастная дева или вина на том, кто неволил ее и обижал? Тогда я подумал, что все к лучшему и ребенок бы все испортил. Вот таким я был глупым человеком. Купил Катерине колечко да браслет и прикрикнул, чтобы не ревела и наводила тоску.

— Мне жаль, — сказала я просто, и мужчина кивнул.

— Я подозревал, что у нее появился поклонник, — начал он. — Думал, поэтому она и собиралась подать на развод. Но боялась она меня и все никак не решалась. А может тот повеса и не звал замуж. И пару раз видел ее с мужчиной лет тридцати.

— Можете его описать? — живо поинтересовался я.

Мужчина пожал плечами:

— Да обычный. Светлые волосы, бородка. Никаких особых примет. Как я понял, он ходил вместе с Катериной к лекарю-целителю. Она к тому времени стала зависима от вина. Пила его без меры и однажды решилась бросить. Вот и ходила на прием. Видимо, этот мужчина тоже имел склонность пить. И пожелал лечиться. Там и познакомились.

Я кивнул:

— Ага. А где они проходили курс лечения?

Мужчина нахмурился, будто вспоминая, затем покачал головой:

— Этого я уже не упомню. Много лет минуло. И меня не особо интересовало, где лечится жена. Катя тогда уже жила больше сама по себе. Я даже не давал ей денег на содержание, хотя сам заставил ранее уйти из театра. Тот злосчастный сериал, который сделал ее знаменитой, был единственным доходным для нее предприятием. По чести сказать, я ведь сам толкнул ее на грех. Она была несчастной со мной. Я был скверным мужем. Потом нашел себе зазнобу в пригороде и начал к ней заезжать.

Я вздохнул:

— Ясно.

— Мой грех, — мужчина расправил рясу, обведя подушечкой пальцы вышитый знак на ткани. — Каждый день молюсь о душе Катерины и прошу Искупителя простить меня.

— Он ведь добрый, — неуверенно предположил я. — Значит, простит.

— Главное, простит ли человек себя сам, — мужчина несколько раз кивнул. — В душе человека целый мешок, в который он складывает страдания и боли. А все хорошее отчего-то тратит и не откладывает, — Петр светло улыбнулся. — Но я отвлекся. Что до того мужчины, который ухаживал за Катериной. Вряд ли он посещал занятия под своим именем. Тогда считалось зазорным лечиться от пьянства, — ответил Петр. — Да и тот лекарь уже мог завершить практику. Больше десяти лет прошло.

— И то верно, — согласился я.

Петр развел руками:

— Уж простите, мастер Чехов. Но больше я ничем не могу вам помочь. Хотя…

Монах задумчиво потёр ладонью подбородок. И я живо обернулся к собеседнику. А в душе начала разгораться угасшая было надежда.

— Пару раз я следил за ним. Дело не в ревности. Мне тогда не хотелось, чтобы Катерина стала счастливой. И потому надумал я прикончить соперника в парадной, подставив все под ограбление. Но он жил в городской квартире. В старом городе. На улице Литераторов. А там такой трюк провернуть было сложно. Потому я бросил эту затею и махнул рукой, решив, что при случае отыграюсь на супружнице.

Я с трудом сдержал довольную улыбку. В старом городе раньше жила вся аристократия и интеллигенция Петрограда. Были даже отдельные дома. Например, дом Музыкантов, дом Актеров, дом Оперы и Балета, дом Художников. Иметь квартиру в старом городе считалось престижным. Но купить там жилье, даже в Смутные времена, было очень сложно. Совет домовладельцев имел преимущественное право выкупа квартиры у собственника. И уже потом, на собрании, люди определяли, кому стоит продавать освободившиеся комнаты.

Значит, душегуб был из семьи людей искусства. Потому что в тех домах нельзя было снять квартиру. Только купить, или получить по наследству. Зато теперь понятна тяга душегуба к актрисам.

— А дом не помните? — с робкой надеждой уточнил я.