Чехов. Книга 4

Сейчас дворянин лежал на кровати, заложив руки за голову, и думал о том, что будет дальше. По словам адвоката, после обследования у лекарей, его должны признать скудоумным и отправить на лечение. А там через два-три года нахождения в отдельной палате, он будет признан стабильным, и выпущен на свободу. Правда придется заплатить, но это ему по карману.

Добронравов не понимал, за что его хотят судить. Да, иногда у него бывали провалы в памяти, но разве же это причина держать человека в клетке, как зверя? Хорошо, что Елена Анатольевна Свиридова смогла решить этот вопрос. Вернее, обещала помочь. Через два года он выйдет на свободу, вытащит брата, найдет дочь. И обязательно отомстит этому мерзкому, злому адвокатишке, Павлу Филипповичу Чехову.

— Говорил я тебе, что он опасен и его нужно убить, — послышался насмешливый голос.

Добронравов лениво обернулся. Отец стоял, прислонившись к стене и не мигая смотрел на него. И во взгляде родича чувствовалась насмешка.

— Купился как маленький, — продолжил Добронравов старший. От оттолкнулся от стены и подошёл к кровати. — Эх, было у отца два сына. Умный Егор, и ты.

— Я пытался, — начал было младший, но Добронравов его перебил:

— Пытался, — передразнил он. — Есть же способы проще и действенней.

— Я решу этот вопрос! — рявкнул Антон.

Разговор прервали шаги в коридоре. И Добронравов обернулся. В замке повернулся ключ, и дверь со скрипом открылась. На пороге появился жандарм в форме службы охраны. С ним было двое, в черных робах подследственных.

— Кажется, мы не договаривались по поводу соседей, — начал было Добронравов. Но охранник развернулся и покинул камеру. Гости же не торопясь подошли к кровати, и Антон вскочил. Рукав робы одного из гостей задрался, и на внутренней стороне предплечья показалась татуировка со знаком анархии.

— Мастер Антон Добронравов? — уточнил один из гостей.

Аристократ кивнул:

— Да. А вы…

— Плут передает вам поклон, — произнес другой, и в его пальцах сверкнуло заточенное лезвие. Чья-то ладонь крепко схватила Антона за плечо, а затем пришла острая боль. И темнота.

Сцена после титров 2

Девушка пришла, когда основательно стемнело. Она стояла на пороге и ждала, когда я приглашу ее в дом. А я застыл столбом и смотрел на Регину в красном платье и легком пальто.

— Впустите меня? — улыбнулась девушка и я тотчас отошел внутрь холла.

— Конечно, простите мне мою нерасторопность, — я помог гостье снять пальто и отступил на пару шагов назад, не в силах отвести от нее взгляд.

Шелковое платье смотрелось на певице отлично, подчеркивая тонкую талию, роскошные бедра и…

— Как я вам, Павел Филиппович? — лукаво уточнила гостья и я понял, что зеркала в моей приемной сыграли со мной злую шутку. Мое внимание не осталось незамеченным.

— Вы великолепны, — смущенно произнес я и тотчас прочистил горло. — Не соизволите отужинать со мной в домашней обстановке?

Мне и самому это предложение показалось неуместным. Ведь девушка пришла узнать о своем преследователе. Но я отчего-то решил, что она согласится провести со мной вечер.

— С радостью, — неожиданно сказала девушка и улыбнулась мне.

— Ничего особенного, — сразу же предупредил я. — Но моя кухарка готовит очень неплохо. Даже княгиня Чехова оценила.

— Значит, мне повезло, что вы пригласили меня.

Девушка остановилась перед новым полотном кисти Залежного и приложила пальчики к губам.

— Как мрачно и в то же время прекрасно, — произнесла она задумчиво. — Вы не находите?

Регина посмотрела на меня, явно ожидая ответа, а мне хотелось слушать ее голос.

— Не находите? — она мне улыбнулась.

— Эта картина странным образом стала ключом к разгадке тайны вашего преследователя.

— Неужели? — она тотчас попятилась и оказалась почти вплотную ко мне.

От нее пахло цветами и пудрой. Тягучий аромат обволакивал и заставил вдыхать его глубже.

— Идемте, ужин стынет, — я предложил девушке руку.

Она тотчас положила ладонь мне на локоть, и мы вместе поднялись по лестнице.

— Как прошла ваша поездка?

— Как обычно, — Регина слегка наклонилась ко мне и доверительно продолжила, — я привыкла к неудобствам во время гастролей. Иногда приходится жить в жутких гостиницах. Часто встречаются ужасные скрипучие кровати, щели в окнах, пыльные ковры на стенах.

— Не самое приятное в жизни императорской примы, — заметил я.

— Это вы еще не видели, какими пирожками нас кормят местные столовые, — усмехнулась девушка. — Но я не жалуюсь. Знаете, Павел Филиппович, когда я выхожу на сцену и передо мной замирает в ожидании зал, все остальное перестает меня волновать. Меня не беспокоят неудобные туфли или сквозняк, который выхолаживает кости. Я забываю, что не выспалась в поезде или простыла накануне. Мне нравится выступать. И петь нравится.

Она говорила, и глубокие глаза вспыхнули яркими искрами. Невольно залюбовался гостьей и подумал, что хоть и не ощущаю в ней силы, но всей кожей чую нечто иное. Девушка сияла изнутри, и это было прекрасно.

— Я слышал вас, Регина, — мягко сказал и едва сдержался, чтобы не отбросить прядь волос, которая упала на лицо девушки. — Вы пели и это было… невероятно.